— Да… интересно.
Интересно, только не Квентину. Он хотел спать и чувствовал, что заснет мгновенно. Филлори, куда он наконец-то вернулся, встречало его, как надувной мат каскадера. Будь его воля, он пожелал бы еще одну вещь: оказаться не на корабле, а дома, в Белом Шпиле, в своей комнате с высоким потолком, широкой кроватью и особой глубокой тишиной. Не надо быть великим толкователем тайных знаков, чтобы понять урок золотого ключа. Раз ты уже выиграл, не играй больше. Сиди в своем замке и не чирикай.
— Элиот, — спросил он, — где мы находимся?
— Далеко на востоке, еще дальше, чем ты. Оставили за собой Крайний две недели назад.
— О нет.
— За горизонтом, так сказать.
— Нет, нет, нет. — Квентин зажмурился, желая, чтобы стало темно, но желтое солнце все так же било в окно его — Элиота — каюты. — Ладно… да. Но теперь мы повернем обратно, ведь верно? Мы с Джулией нашлись, миссия выполнена, сказке конец.
— Повернем, когда сделаем еще кое-что.
— Элиот, я серьезно. Поворачивай. Филлори я больше никогда не покину.
— Еще одно дело, и возвращаемся. Тебе понравится.
— Вряд ли. Не думаю.
Элиот улыбнулся так широко, насколько ему позволяли кривые зубы.
— Точно понравится. Это настоящее приключение.
Выходило, что Квентин, как и Томас, пропустил все самое интересное. Выяснилось это на пиру, устроенном в тот же вечер. Квентин почти смирился с тем, что при путешествиях между разными измерениями дни растягиваются часов так на тридцать шесть, и ничего ты с этим не сделаешь — когда-нибудь они да закончатся. Спасенные после легких вчерашних закусок накинулись на еду, точно волки, только Джулия кормила свой организм нехотя, как оставленного на ее попечение чужого кота.
— Я знал, что ничего хорошего нас не ждет, — говорил Элиот, препарируя громадного багрового краба. Он мог поглотить невероятно много еды, оставаясь при этом таким же кощеем, как Джулия. — Через два дня после вашего отплытия меня попытались прикончить в собственной ванне.
— Правда? — отозвался Джош с полным ртом. — Это тебе и дало наводку?
На «Мунтжаке» он освоился мигом — не в его натуре было испытывать дискомфорт, — и восстановил отношения с Элиотом на том же месте, где они прервались два года назад.
— Господи, ужас какой, — сказал Квентин.
— А вы думали. Нежусь это я в ванне, невинный, как новорожденное дитя — нет, сравнение неудачное, новорожденные на самом деле противные, — и тут один из моих банщиков заходит сзади с большущим кривым ножом и норовит перерезать мне горло. Избавлю вас от подробностей, — обычная реплика Элиота, когда он собирался изложить все самое жуткое шаг за шагом. — Я хватаю его за руку, он падает в ванну. Банщик он был так себе — думал, видно, что создан для лучшей доли, но и наемный убийца из него тоже не вышел. Он был совершенно не готов и даже близко не подвел нож к артерии. Когда он упал, я вылез и заморозил воду.
— По Диксону?