Мама

Вдруг она понимает, что в их "допросе партизана" возникла странная пауза.

Катя смотрела на отца, а он о чем-то думал, глядя, словно сквозь нее.

- Вот что, - неожиданно сказал он,- тиранить СЕЙЧАС, я тебя не буду. Даже больше - помогу собрать чемодан. И еще! Вечером обсудим твое увлечение более подробно. Мой детеныш согласен?

Ответом ему были короткий кивок и робкое удивление в ее глазах.

А Вечером маман позвала Катю.

- Ты чем отца сегодня пригрузила?

- Своим хобби. Я теперь сурвивалистка.

- Не знаю, что означает сие ругательство, но твой создатель сейчас заперся в своем кабинете и тихо глушит юбилейный вискарь. И тяжело глядит, если с ним пытаются заговорить. Ты же знаешь, КАК он может глядеть?

- Знаю, знаю...

- Так вот, он просил, что бы ты к нему зашла. И, - мать, почему-то запнулась, - только ты.

Их квартира была экспериментальной планировки, и личный кабинет папочки был на втором этаже. Катя бывала там редко. Только когда отец приглашал. В их квартире были "свои" комнаты, и "общие". Кабинет отца - был ЕГО комнатой.

ПапА сидел в своем потертом кожаном кресле, на столике стояла полупустая бутылка "Royal Salute" , а небольшой альбом со старыми фотографиями лежал рядом. Катя вдруг поняла, что отец еще 10 минут назад плакал. Папа - плакал! Этого просто не могло быть. Легче представить снег в Сахаре. Но красные глаза, и засохший потек на щеке говорил сам за себя.

- Привет, доча, - грустная усмешка, на таком любимом и знакомом лице кольнула Катю в сердце.

- Привет, пап.

- Знаешь, я сегодня хотел над тобой немного поерничать. Признаю. Но потом, потом...Странно, мне психологу и психиатру, инженеру душ человеческих, оказалось, трудно подобрать нужные слова. Короче, я понял, что нужно взять тайм-аут. И знаешь, перелистывая МОЙ альбом, я...я... В общем, давай лучше на примере. Давай я тебе фотографии покажу...

- Пап, я само внимание.

-Вот моя мамочка, и твоя бабушка. - Голос вдруг папы срывается, но он берет себя в руки. Тогда, зимой 1942г. в ее "чемоданчике выживальщика" не нашлось двух банок тушенки. Только одна, которую она отдала за то, что бы меня, двух летнего мальчика с начинающейся дистрофией, в обход очереди вывезли из Ленинграда. И, - там была только одна банка. Больше мамы я не увидел. Никогда.

А вот мой старший брат. Ты, конечно, плохо его не помнишь. Он был очень светлым и добрым человеком. Бабушка рассказывала, что у нас были разные отцы. Тот был похож на армянина, да и был им, наверное. Ты была маленькая, но, наверное, помнишь, как я улетал в Баку опознавать и хоронить Митеньку. В его чемодане выживальщика не оказалось ни пистолета, ни саперной лопатки. Зато саперная лопатка оказалась у другого. - Руки папы сжимаются.

- Папа, что ты хочешь сказать.

- У тебя было с десятка два увлечений. Все они хрень разной степени интенсивности (странно слышать от папы такой моветон), но последнее...