— Несмотря на то, что они оба были способны воспринять божественный дар, природный имманентно человеческий философский скепсис не позволил им это сделать. Они оставались всего лишь прозелитами Логоса. Ни один из них не мог до конца поверить в единосущного и неизреченного эпигностического бога-первосоздателя и первопричину.
Платон верил в изначальное идеальное абсолютное божественное Добро, несообразно и уму непостижимо продуцирующее во времени и пространстве относительное материалистическое дьявольское Зло. Признать исходное равнодушие или враждебность по отношению к человеку Физис-Природы, он не мог, так же, как и поверить в тождественное безразличие и вероятную благожелательность божественного Разума-Нус. Тем вяще он не признавал харизматический характер преобразующего человеческое бытие теургического Техне-Искусства.
В свой черед Аристотель в той или иной мере отрицал трихотомию Физис-Нус-Техне, предпочитая дихотомично упрощать и подразделять универсальное мироздание на Физику и Метафизику от первичного для человека до первичного по природе. Тогда как в частной метафизике, им определяемой как теологическая философия, он статично предполагал наличие неподвижного вечного первого двигателя, в его понимании являвшимся актуальным богом-первоначалом, который волюнтаристски и, подчеркиваю, познаваемо движет космическое бытие, будучи его формальной и целевой причиной.
Исходя из чего, теургическое Техне, как продуцирование человеком искусственной идеальной реальности, Аристотель материалистически сводил и низводил на уровень природной человеческой этики и естественной политики, где наилучший вариант людской, так сказать, технической жизнедеятельности состоит, по его мнению, в следовании средней линии, позднее названной «золотой серединой».
Состоятельно его 14-летний ученик Александр сын Филиппов, прямой наследник македонской гегемонии, не считал себя связанным метриопатическими рассуждениями учителя об умеренной «золотой середине». Не без влияния наших харизматических эргоников юный Александр Македонский прекраснодушно мечтал о невозможном — о великой экуменической империи, способной объединить изреченную мудрость Запада с несказанными сокровищами Востока…
По окончании не очень продолжительной всенощной рыцарь Филипп охотно согласился с прецептором Павлом совершить прогулку по закатной набережной. К неурочному церковному причастию они не подходили.
Против всех ожиданий тамошних клириков двое многоуважаемых благочестивых господ сочли невместным исповедоваться и символически причащаться Христовых Святых Даров в православном храме Кающейся Марии Магдалины наряду с его суетными и политически озабоченными прихожанами да прихожанками.
— Знаете, мой друг, во время оно на месте этого епархиального собора тут, по соседству с иудейской синагогой, находился лютеранский молельный дом. Правоверные великокняжеские паписты синагогу не тронули, но литовских менчуков-гугенотов по-свойски разогнали, здание же перестроили в католический костел, затем не без греховной политической суетности ставший греко-католической униатской церковью.
По итогам третьего раздела недвижимой собственности Речи Посполитой тогдашние власти самодержавно передали храм Менско-Слуцкой православной епархии. Сей дом молитвы сызнова реконструировали и, архитектурно переделав, расширили, украсили куполами и внутренним убранством.
А после 1917 года святыня в буквальном смысле досталась псам. На прилегающей непосредственно к многострадальному храму кладбищенской территории устроили школу служебного собаководства и площадки для выгула четвероногих и двуногих милицейских псов.
Как видите, смешение преходящих политических верований и предвечной веры в Бога в силу горькой иронии иррациональной истории приводит к парадоксальным, удивительным переплетениям прошлых и актуальных причин и следствий…
Так вот, рыцарь Филипп, наши излишне энергичные и динамичные эргоники впали в ту же материалистическую ересь, пытаясь на свой лад радикально-диалектически перекроить, предустановленный и предопределенный Богом ход социально-исторических процессов, едва ли постижимых убогому человеческому разуму. С этой целью они вознамерились сотворить из молодого царя Александра сына Филиппова земного бога-императора, подвигнутого к теургическому творчеству…
Прецептор Павел задумался и спросил у рыцаря-неофита:
— Филипп Олегович, скажите, а вы ведь не состоите в заядлых курильщиках?
Когда Филипп отказался от предложенной ему гаванской «Короны», Павел Семенович похвалил его за приверженность здоровому образу жизни, аккуратно срезал кончик сигары карманной гильотинкой в форме золотой табакерки и щелкнул платиновой зажигалкой «Ронсон», попутно заметив:
— А я, знаете ли, батюшка, как пристрастился в юности при царе Петре Алексеиче к сей вредной привычке, так и до сих от нее отстать не могу. Бывало, давал зарок, не курил лет по десять-двадцать, потом опять начинал. Ох страсти-грехи наши тяжкие, приставучие…
Столь же неистребима гордыня человеческая, заставившая эргоников-харизматиков, поверить в то, будто им одним ведомо правильное понимание божественной Силы-Динамис, Слова-Логоса и происходящего от них Искусства-Техне. Они горделиво и высокомерно споспешествовали греко-македонскому завоеванию персидских и сопредельных эллинистических земель.
Дело было за малым: претворить специально ими разработанный дивинативный ритуал и финальный апофеоз-обожествление молодого царя Александра, к тому времени ставшего великим завоевателем Востока. Предварительную инициацию они уже ранее провели под видом египетских религиозных таинств. Будучи катехуменом, Александр действительно оказался восприимчивым к эпигностической харизме.
— А почему тогда в «Пролегоменах» значится: секулярные политики и властители не способны владеть Божьим Даром? — не удержался от вопроса внимательный слушатель прецептора Павла, несомненно задетый за живое повествованием наставника.
— Видите ли, рыцарь-неофит Филипп, царь Александр Магнум-Великий был как раз тем самым исключением, кое подтверждает правило. Тако сиречь инако он пребывал скрытым латентным мессией-сотером из неизреченных пророчеств истребленных эпигностиков-изуверов, уповавших на приход пророка из царского рода, призванного непостижимым божеством избавить род людской от первозданной греховности темного Физиса.
ebooksa