— Алё-он! — завел своё жених. — Выходи-и!..
Алёнка подумала. Вздохнула. Делать всё равно было нечего.
— Ладно, выйду! — крикнула она и погрозила фиолетовым, выпачканным фломастером пальчиком. Это она показала, чтобы Андрей высморкался. Андрей опять засветился, снял рукавицу и закричал радостно:
— Выходи! Я сейчас! — и побежал куда-то вбок — наверное, запрягать Джульку.
* * *
Джулька был здоровенной беспородной псиной, кудлатой, неопределенно-коричневой масти. Грозный с виду, с тяжёлым, хриплым басовитым лаем, он, бывало, пугал случайных прохожих чуть не до обморока. Пугал — и явно наслаждался этим. Это была его собственная игра: лежать под забором тихо-тихо, прислушиваясь. Пропустит своих, знакомых, пропустит молодого бомжа по прозвищу Рупь-Пятнадцать, который на зиму остался у здешних цыган в работниках. А как услышит чужие, торопливые, не слишком уверенные шаги, тут же морду высунет над хилыми досочками забора, да как рявкнет мощным басом!
Прохожих словно сбивало с ног. Спотыкались, отлетали к противоположной стороне горбатого переулка, а то и падали. И тогда Джулька, не скрываясь, с наслаждением начинал лаять — и словно голос треснутого колокола разносился над переулком: "Бу-ух! Бу-ух!"
Никто из чужих, конечно, не знал, что Джулька совсем не кусался. Честно говоря, ему и лаять-то было лень. Но он знал, как действует на людей его лай, а особенно — если он высовывал над забором жуткую, огромную кудлатую голову.
Катать Андрея он не любил. Но катал, понимая, что такова уж его собачья судьба. А вот Алёнку… Она была легкая, невесомая. Она нежно щекотала его за большим, как у медведя, ухом, — и он летел, грозно порыкивая на встречавшуюся на пути разную собачью мелочь, а Алёнка сзади визжала и то и дело падала с санок в сугроб. Тогда Джулька, пролетев вперёд, останавливался, падал на брюхо, и молча ждал, когда Алёнка выберется из сугроба и снова угнездится в санках.
* * *
Алёнка выбежала в переулок. Перед ней, виновато втянув голову в плечи, в своем кургузом пальтишке, из которого он давно уже вырос, стоял Андрей.
— А Джулька где? — спросила она.
Андрей длинно шмыгнул, втягивая в ноздрю отвисшую соплю и сказал:
— Заболел Джулька.
— Как заболел?
— Ну, так… Лежит и молчит. Я его и хлебом кормил, и сахар дал, — он только отвернулся.
Алёнка строго посмотрела на своего "кавалера". Поправила на нем криво сидевшую вязаную шапочку. Подумала и строго сказала:
— Пойдём посмотрим!
И зашагала вперёд. Андрей плелся сзади, шмыгая носом и как-то по-стариковски покряхтывая.
Джулька — невероятных размеров кудлатый пёс, — лежал в стайке, на старом половике.