— Да но она его спросила. Не приказывала. Огромное нечто в душе продолжало расти. Оно скоро вырвется, думал Алан, и прольется на землю, и взорвется, потому что оно прорастает корнями во все стороны, вглубь, вширь.
— Он ее боялся?
Она теперь допрашивала его с пристрастием, как он в свое время допрашивал Рэя Ван Аллена, но заставить ее замолчать он не мог. И не был уверен, что хочет. Что-то было во всем этом правильное, то, что не приходило ему в голову во время бессонных ночей. То, что осталось еще живо.
— Тодд боялся Энни? Господи, конечно, нет.
— А в последние несколько месяцев?
— Нет.
— Несколько недель?
— Полли, я был тогда не в состоянии наблюдать. Все из-за Тэда Бомонта, писателя… эти чудовищные события…
— Вы хотите сказать, что были так поглощены работой, что не замечали Энни и Тодда, когда они были поблизости, или просто редко бывали дома?
— Нет… да… то есть я, конечно, был дома, но…
Странное ощущение: оказаться на другом, принимающем конце, этого потока вопросов. Как будто Полли накачала его новокаином, а потом стала колотить как боксерскую грушу. А НЕЧТО продолжало расти и продвигаться к выходу, туда, где силы гравитации заставят его обрушиться на землю.
— Тодд приходил к вам когда-нибудь и жаловался, что боится мамы?
— Нет…
— Он хоть раз пришел и сказал: знаешь, па, мама собирается покончить со собой и меня прихватить для компании?
— Полли, это ерунда какая-то. Я…
— Он говорил такое?
— Нет!
— А говорил ли он, что мама разговаривает или ведет себя странно?
— Нет…
— А Эл в это время был в школе?