Впрочем, если нам сейчас всадят пули в лоб, то пользы от этой ее идеи никакой.
Из кустов вышел еще один перуанец в темном. Они поговорили о чем-то между собой. Сидящий на корточках то и дело указывал на меня ладонью. Второй пожимал плечами. Потом он достал из кармана брюк небольшую рацию, формой походившую на яйцо, и принялся с кем-то переговариваться. Я покосился на Настю. На лице ее блуждала растерянная улыбка. Она вроде бы прислушивалась, а вроде бы действительно ничего не понимала. В общем, притворялась отменно.
Наверное, впервые в жизни я пожалел, что не занимался в свое время углубленным изучением языков.
Перуанец с рацией закончил говорить. Указал сначала на меня, потом на Настю. Сделал несколько неоднозначных жестов в нашу сторону: мол, не шевелитесь, а то хуже будет. Кто бы спорил.
Второй перуанец закинул автомат за спину, отстегнул от пояса нож с широким зазубренным лезвием, подошел ко мне. Я видел только его черные ботинки, на носках которых скопились капли влаги. Веревка задрожала, впиваясь в кожу, когда перуанец начал ее перерезать. Короткая резкая боль, я почувствовал, что падаю, и едва успел выставить вперед руки. Мягкая трава смягчила падение. Я кое-как сгруппировался, тут же вскочил на корточки, готовый прыгнуть на ближайшего, но увидел направленный на меня ствол автомата. Перуанец с рацией улыбался, обнажая неровные гниловатые зубы, и жестом показывал, что не надо геройствовать.
Через полминуты ко мне присоединилась Настя, потирающая ноги.
– Они переговаривались на наш счет, – буркнула она, не глядя на меня. – Спрашивали у кого-то, можно ли начать с нас, раз уж такой подарок богов.
– Начать с нас?
Настя пожала плечами.
Перуанец кивнул на рюкзаки: поднимите. Я сжал свой в руках, надеясь, что незнакомцам не придет в голову осматривать скарб случайных туристов.
Следующий кивок: следуйте за нами.
Один перуанец встал за нашими спинами. Второй пошел вперед, в сельву, мимо брошенных отрезанных ловушек. Мы прошагали гуськом метров двадцать, затем кусты и деревья расступились, обнажая поляну с густой порослью красивых белых цветов. У края поляны стояли квадроциклы.
Темные люди либо специально нас ждали, либо так получилось, что мы угодили в их ловушку в тот момент, когда они находились рядом.
Тот, что шел впереди, отправился к квадроциклам и вернулся с мотком веревки. Разрезал ее надвое. Подошел к Насте, показал: выстави вперед руки. Настя вытянула. Игрунок, сидевший на ее плече, тревожно теребил лапками хвост. Перуанец, разглядывая зверька, на мгновение улыбнулся и подмигнул. Затем он обмотал Насте запястья и закрепил узелком. То же самое повторил со мной.
Не сказать, чтобы я в тот момент сильно испугался. Человеческая натура такова, что, когда проходит первый внезапный страх, волна паники отступает, следом приходит любопытство. В тот момент, когда я увидел квадроциклы, стало любопытно: куда мы поедем? Куда нас привезут? К друзьям? Или куда-то в совершенно другое место?
Сейчас, по крайней мере, нас не убьют. И то хорошо.
Я пытливо вглядывался в лица перуанцев, пытаясь их запомнить. Все они для меня были на одно лицо. Но если вдруг придется их потом узнавать?
У одного был темно-красный шрам под глазом. Второй щурился и скалил зубы. Во рту блестело как минимум пять золотых зубов.
Туго завязанная веревка терла запястья. Я поморщился, показывая, чтобы ослабили. Перуанец покачал головой, ткнул мне под ребра прикладом автомата и указал на квадроцикл. Что-то сказал.
У второго в кармане зашипела рация. Он отвлекся, отошел и принялся о чем-то долго и возбужденно говорить.