Обманувший дьявола

– Юль, послушай, – вспомнив кое-что, спросил ее Андрей с самым наивным видом, – я тут хотел у тебя спросить: пельмени перед варкой надо размораживать?

Юлька, найдя предлог, чтобы хоть на миг еще раз оторвать глаза от чадящей сковороды, снова посмотрела на него. При этом ее большой рот скривился в жалостливую улыбку.

– Какой же ты у меня глупенький, – покровительственно произнесла она, – всему-то тебя нужно учить. Сам подумай: разве можно их класть в кастрюлю замороженными?

Андрей безропотно кивнул и покинул поле боя подруги со сковородой. Он вернулся в комнату со свечами и прилег на диван. Гадкие и ничем, кроме душевного нездоровья или оккультизма, не объяснимые странности, которые сыпались на него целый день, дали о себе знать неимоверной усталостью. Ему показалось, что он закрыл глаза всего на несколько минут. Но когда Юлька разбудила его, он, взглянув на часы, понял, что проспал никак не менее часа. Он провалился в сон, как в огромную мягкую перину, самостоятельно вырваться из пуховых объятий которой было решительно невозможно. Он не видел никаких снов, и его не мучили кошмары. «Усталость – лучший друг умалишенных», – подумал Андрей, удивившись афористичности собственных мыслей.

Больше всего на свете ему хотелось сейчас остаться на диване. И так, не расстилая постель и не раздеваясь, проспать до утра. Но Юлька ни за что не позволила бы ему этого. Она теребила его, целовала и, видя, что он никак не хочет окончательно просыпаться, гнала умываться.

Он внимательно посмотрел на свою подругу. Ее глаза были красными и припухшими, как от слез, от кухонного чада. Правой рукой она почесывала обожженное сковородой запястье левой. И по меньшей мере два ее ногтя были сломаны под самый корень. Андрей понял, что будет последней сволочью, если сейчас отмахнется от нее. А значит, ему предстояла неприятная процедура дегустации Юлькиной стряпни. И он пошел умываться.

Когда он вернулся из ванной, Юлька зажгла свечи и потушила свет. От этого комната заполнилась тенями. Они копошились и мельтешили, как пассажиры на вокзальном перроне перед отправкой поезда. В углах поселились причудливые создания, которые корчились в предсмертных муках при всяком движении людей в комнате. Так что Андрей невольно ощущал себя инквизитором, от одного взмаха руки которого начинают трепетать осужденные на смерть ведьмы и колдуны. По спине Андрея поползли предательские мурашки. Учитывая сегодняшние перипетии, он предпочел бы ужинать при включенной люстре. Но Юлька старательно создавала интим. В любом случае при свечах ее стряпня должна была выглядеть привлекательнее, чем при ярком свете.

Женщина щебетала что-то о невыносимой осенней погоде и покупке новых штор. О том, как к ней прицепился сегодня в магазине какой-то не то пьяный, не то просто дурачок. Андрей почти не слушал ее. Он старательно распиливал ножом бурые лепешки, лежащие в его тарелке, и отправлял в рот кусочек за кусочком. Тошнота его вновь усилилась. И время от времени ему приходилось хмыкать. Как будто от Юлькиных рассказов. На самом деле – чтобы скрыть рвотный рефлекс, завуалировать его то ли смешком, то ли покашливанием. Неожиданно в бесконечной болтовне подружки его словно полоснуло слово «Пров»!

– Что, какой Пров? – почти вскрикнул он.

– Пров? – вздрогнула Юлька. – Я не говорила «Пров». Я говорила: «Да ПРОВались ты на этом месте…»

Она растерялась и недоуменно глядела на Андрея. Внезапно она поняла, что он совсем ее не слушает. И вид у нее при этом был настолько несчастный, что Андрею стало неловко.

– Прости, – буркнул он, давясь горелым мясом, – я задумался. Тяжелый день. Так о чем ты говорила?

Юлька стряхнула с себя минутное оцепенение и радостно продолжила свой рассказ. Наверное, она хотела порадовать его, развеселить, поддержать. Андрей понимал это. Но ничего не мог поделать с чувством тревоги, которое вновь охватило его и не проходило. Юлька показывала, как она продиралась сквозь толпу в универмаге, стараясь избавиться от назойливого ухажера. При этом она размахивала руками. И тени по углам корчились под все более изощренными пытками. Они сгибались вдвое, выворачивались наизнанку, ползли и извивались.

Андрей судорожно сдерживал тошноту. Он уже не слушал Юлькину болтовню. И думал только о том, как досидеть до конца ужина. Страх заставил его напрячься всем телом. Ему казалось, что тени из того угла, что был за его спиной, вот-вот набросятся на него. Он утешал себя только тем, что Юлька сидела напротив него, а следовательно, должна была увидеть, если бы за его спиной творилось что-то сверхъестественное. Впрочем, она была слишком увлечена собственной речью.

Превозмогая ужас и стараясь не привлекать внимание подружки, Андрей оглянулся. Однако его движение не осталось незамеченным. Юлька фыркнула и замолчала. После ее непрекращающейся трескотни наступившая тишина еще более напугала Андрея. Но он не должен был выдавать себя. Иначе тени, поняв, что их раскрыли, наверняка набросились бы на него.

– Что? – изо всех сил стараясь выглядеть если не веселым, то хотя бы доброжелательным, спросил он.

– Что «что»? – надув губы, бросила в ответ Юлька. – Я не понимаю. Что с тобой сегодня происходит? Ты даже не хочешь делать вид, что тебе интересно, как я провела день. Ты не понимаешь, как мне обидно.

– Прости, – выдавил из себя Андрей, – показалось. Вроде что-то стукнуло за спиной.

– Где? На балконе? – огрызнулась Юлька. – Карлсон прилетел? Или этот, как его, Пров?

– Пров? – Андрей невольно вздрогнул и, ненавидя себя за это, но не в силах сдержаться, вновь нервно оглянулся.