Янтарный телескоп

– По-вашему, она уже выбрала? Когда решила оставить на берегу своего деймона? Может, именно этот выбор ей предстояло сделать?

Кавалер глянул вниз, где миллионы обитателей страны мертвых тянулись за ярким, живым пятнышком по имени Лира Сирин. Отсюда он едва различал ее волосы – легчайшую пушинку в сумерках, а рядом сильным, густым мазком темнела черноволосая голова мальчика.

– Нет, – ответил он, – вряд ли. Пожалуй, главный выбор у нее еще впереди.

– Значит, мы должны позаботиться о том, чтобы до этого с ней ничего не случилось.

– С ними обоими. Теперь они связаны накрепко.

Дама Салмакия встряхнула легкие, как паутинка, поводья; ее стрекоза мгновенно снялась с ветки и порхнула вниз, к живым детям, а кавалер последовал за ней.

Но они не остановились около них; пролетев над детьми пониже и удостоверившись, что с ними все в порядке, галливспайны понеслись дальше – отчасти потому, что их стрекозы лучше чувствовали себя в движении, а отчасти потому, что им хотелось узнать, далеко ли простирается эта унылая равнина.

Лира заметила их в небе, и ей сразу стало легче оттого, что рядом есть что-то быстрое и блистающее красотой. Потом она повернулась к Уиллу: ей было больше невмоготу держать свою идею при себе, но говорить пришлось шепотом. Она приблизила губы к его уху, и он услышал ее слова, смешанные с теплым щекотным дуновением:

– Уилл, я хочу забрать отсюда всех этих бедных мертвых детей… и взрослых тоже… мы освободим их, Уилл! Сначала найдем Роджера и твоего отца, а потом откроем дорогу во внешний мир и освободим их всех!

Он повернулся и одарил ее преданной улыбкой – до того теплой и счастливой, что у Лиры внутри что-то словно дрогнуло и оборвалось; по крайней мере, такое у нее было чувство, хотя без Пантелеймона она не могла спросить себя, что это значит. Может быть, ее сердце стало биться по-новому? Глубоко удивленная, она велела себе идти ровно, а своей голове – перестать кружиться.

Они шли все дальше и дальше. Шепот: «Роджер» – распространялся быстрее, чем они двигались; слова: «Роджер… Лира пришла… Роджер… Лира здесь…» – передавались от духа к духу, как электрический сигнал, который передается в человеческом теле от одной клетки к другой.

И Тиалис с Салмакией, летая над ними на своих неутомимых стрекозах и озираясь вокруг, вскоре заметили какое-то новое движение. Вдалеке зародился маленький круговорот. Спланировав вниз, они обнаружили, что духи впервые перестали обращать на них внимание, поскольку его приковало к себе нечто более интересное. Обитатели страны мертвых возбужденно переговаривались еле слышным шепотом, указывали куда-то, помогали кому-то проложить путь в толпе.

Салмакия спустилась совсем низко, но не могла приземлиться: духов было слишком много, и даже если бы кто-нибудь из них осмелился предложить ей ладонь или плечо, она не удержалась бы на такой опоре. Увидев мальчика-духа с честным и печальным лицом, ошеломленного тем, что шептали ему товарищи, она обратилась к нему:

– Роджер? Тебя зовут Роджер?

Изумленный, встревоженный, он глянул вверх и кивнул.

Салмакия порхнула назад к своему спутнику, и они быстро полетели к Лире. Дорога была неблизкой, и найти девочку оказалось не так уж легко, но, ориентируясь по рисунку движения призрачных масс, они наконец увидели ее.

– Вон она, – сказал Тиалис и крикнул: – Лира! Лира! Твой друг там!

Лира подняла голову и протянула руку, подставляя ее стрекозе. Огромное насекомое тут же село ей на ладонь – его красно-желтое туловище блестело, как эмалированное, прозрачные крылья застыли, прижавшись к бокам. Лира опустила руку на уровень глаз, стараясь, чтобы Тиалису было легче сохранить равновесие.

– Где? – От волнения ей стало трудно дышать. – Далеко?

– В часе ходьбы, – ответил кавалер. – Но он знает, что ты здесь. Ему уже сказали про тебя, и мы убедились, что это он. Просто иди вперед, и скоро ты его найдешь.