Волк. Размышления о главном
Волк поет свою песню, в которой мы слышим отчаяние одиночества, но это не так – мы слышим сами себя, окрашиваем его песню в свои краски. А волк поет песню о своем уединении, он поет о себе, о том, что ему удалось познать. И он благодарит природу за то, что ему позволена роскошь быть одному. Поэтому, когда мой волк приходит ко мне, я просто бегу. И бегу всегда один. Я не представляю, как можно разделить своего волка с кем-то еще. Слияние с моим волком подразумевает полную сингулярность, в которой нет места таким понятиям, как «вдвоем», в которой нет места двойственности, условностям из серии «если», неуверенным приставкам «бы», оценочным суждениям о добре и зле. Когда ко мне приходит мой волк, мы становимся одним целым. Но не только с волком, а со всей Вселенной.
6. Уединение
Уединение – это важная часть моей жизни, без которой я не могу и помыслить о своем существовании в рамках человеческой жизни. Самое сложное для меня – быть в толпе, быть лишенным возможности остаться один на один с самим собой.
К большим скоплениям народа я испытываю большое отвращение. Другое дело – семинары, тренинги, лекции и медитации, которые я веду, это мое пространство и моя энергия. То есть на массовый концерт я бы не пошел. Ну разве только на группу «Кино» или на «Ласковый май» – да, я представитель старой гвардии, это музыка моей молодости. А на какого-нибудь Сташевского, Пьеху или Киркорова – ни ногой. Единственное, что я люблю из массового, – это рынки и базары. Они более естественны, стихийны, там все по-честному. Я всегда любимый покупатель любого рынка в любой точке мира, это уж точно.
В этом плане должен упомянуть Индию и город Пуну, а также ашрам Ошо в частности, где на многодневных, а иногда и на многомесячных тренингах мне приходилось быть вместе со всеми участниками процесса. А люди-то разные. Каждого перекашивает то в одну, то в другую сторону. Но я сдерживал свое раздражение, потому что прекрасно понимал – это та жертва, которую я должен возложить на алтарь своего обучения, развития, продвижения вверх и только вверх. И я, как хитрый волк, сделал вид, что я собака, вильнул хвостом и получил свою порцию пищи для размышлений. Но ни в каком «собачьем вальсе» я замечен не был. Считаю, что не стоит переигрывать. Я, знаете, такой как бы оторванный от стаи волк.
Я часто уединяюсь. Либо закрываюсь от всего внешнего мира у себя в квартире в полном одиночестве, либо уезжаю в свой лесной дом, что предпочтительнее.
Чем дальше я уезжаю от города, тем спокойнее мне становится. Можно расслабиться и быть самим собой до конца, никому не в угоду. И надо сказать, по дороге я никогда не строю никаких планов – предпочитаю действовать в соответствии со своими желаниями, прислушиваясь к себе уже на месте. Пока мимо окон моего автомобиля проносится загородный пейзаж, я никогда не думаю: «Поеду в лес подышу» или «Буду медитировать три дня без сна и отдыха», нет. Когда я приезжаю в свой дом, я сначала себя спрашиваю: чего я хочу? Прислушиваюсь к зову своего сердца. И, как правило, первым делом я прибираюсь в доме, даже если там и так чисто, потому что мне очень важно обустроить свое пространство таким образом, чтобы ничто не мешало, не раздражало.
Я вытираю еле заметную пыль, убираю все лишнее, за что может зацепиться глаз, выравниваю шторы на окнах. Люблю, чтобы все было в идеальном порядке. И всегда все делаю своими руками: мою посуду, протираю пыль, мою полы. Таким образом, я наполняю пространство собой, своей энергией. К тому же я ужасный педант и эстет, чему несказанно рад: я всегда облагораживаю пространство, в котором мне предстоит провести хотя бы одну ночь.
Именно поэтому в своих бесконечных скитаниях, куда бы меня ни пригласили вести семинар или тренинг, я прошу, чтобы мне не снимали номер в гостинице, в безликом «проходном дворе», так как я не могу не чувствовать то несметное количество людей, которые уже успели поспать и накуролесить на этой кровати, в этой комнате, помять своими головами эти подушки, залезть дрожащей рукой в мини-бар и посидеть на этом, казалось бы, новом унитазе… К тому же я довольно привередлив к своему меню, предпочитаю готовить для себя сам, а в отеле это невозможно. Поэтому я всегда останавливаюсь в квартирах. И опять же, первое что я делаю, когда попадаю в незнакомое мне пространство, это сразу же начинаю с этим пространством «дружить», в процессе устанавливая свой порядок и наводя уют. Я умею «прокачивать» пространство. И в любой квартире, в любом помещении примерно за четыре часа мне становится хорошо.
Но не подумайте, что в спартанских условиях я стану капризничать – о нет, это не про меня. В Индии, где с личным пространством особенно не принято церемониться, я научился жить настолько минималистично, что для личного комфорта мне достаточно места, где можно упасть и заснуть, и пледа, которым можно укрыться. Так что я легко могу включить режим «мне все по барабану» и прекрасно провести время. Я умею абстрагироваться и приспосабливаться к неудобствам, умею быть «в своем коконе». Главное, чтобы было где прилечь, и этого может быть вполне достаточно.
Много лет назад, году в девяносто седьмом, когда я жил в городе Пуне, со мной приключилась одна история, которая научила меня искусству выживать и мудрости осознавать, что со своими проблемами ты всегда остаешься один на один, что никто не в состоянии тебе помочь – только ты сам и твоя вера в себя.
Началось все с того, что я впервые за все время своего пребывания в Индии подхватил абсолютно чудовищный грипп, которого у нас просто не бывает. Это было нечто: много дней не спадала высокая температура, болело все – от головы и пяток до каждого сустава, каждой мышцы в теле. Я лежал в полубредовом состоянии много дней, думал, что сдохну, если честно. И я был совершенно один, сам с собой. Чем не повод для встречи со своим истинным «я»? Я остался для самого себя той самой последней инстанцией, и отступать уже было некуда. И не было ничего, некуда было бежать, просить помощи было просто глупо – я должен был выкарабкаться либо помереть.
Да и встать я практически не мог – ноги не держали. Я мог только доползти до душа, в котором теплой воды было максимум на одно ведро (водонагревателя там не было, вода нагревалась от солнца в баках, что стояли на крыше). И в этих спартанских условиях мне оставалось только выть. И вот ты сидишь в тазике с горячей водой, тебя всего колотит, сердце бешено стучит, его звук оглушает тебя, и тебе страшно, очень страшно, и ты просто пытаешься дышать, но и дыхание тебя подводит. Нестерпимая боль овладевает всем твоим существом, и ты воешь, словно смертельно раненный зверь. Вот это животное состояние, очень близкое к полному помешательству, до галлюцинаций, – оно истинное. Ты познаешь себя в том виде, что называется, «в чем мать родила» – ты не в состоянии иллюзировать и самообманываться. И это крайне мучительно для эго. И ты снова воешь: «У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у… У-у-у-у-у-у-у-у-у…» Жесть.
И вот в один из этих беспробудно мучительных бесконечных дней я лежу, подыхаю и вдруг понимаю, что у меня в комнате кто-то закатил разудалую вечеринку: музыка грохочет, люди орут, пляшут и еще бог знает чем занимаются. Открываю глаза – никого нет, только звуки вечеринки. Думал, «кукушка съехала» от температуры. А оказалось, что на соседней крыше саньясины (последователи учения Ошо, что проживают в Пуне), устроили «пати» с диджеем и со всеми вытекающими. Дынц-дынц-дынц – я в полном шоке и ничего сделать не могу. Я взмолился. И, видимо, не один я, потому что вскоре приехала полиция и отрубила все электричество, чтобы пресечь бурное веселье.
А когда мне стало чуть полегче и болезнь стала отступать, я начал читать книгу Ошо «В поисках чудесного» про эзотерическое понимание чакр. И меня, простите, невероятно «вштырило». Это был настоящий переворот в сознании.
Когда я вышел из болезни, которая длилась, наверное, недели три, я стал немного другим человеком: я был тощий, как дрожащий на холодном ветру осенний лист, так как долго ничего не ел, с трудом ворочал языком, так как уже привык выть, а не разговаривать. Я с ужасом представил, как в таком состоянии можно сквернословить, – даже приличного слова из меня было не вытянуть. Я бросил многие дурные привычки и стал смотреть на себя и окружающих несколько иначе. Пережитый мной опыт заточил меня «доостра». Это был бешеный опыт. И еще раз хочу отметить, что как человек асоциальный, я уверен, что, когда помру, меня найдут не сразу, а через несколько дней, – как только чую приближение чего-то не того на физическом плане, сразу закрываюсь от всего мира и прорабатываю свои проблемы в одиночестве, пусть даже опасность смертельная. И да, мой волк в таких ситуациях либо молчит, либо воет.
Когда я в уединении, я делаю только то, что хочу. Хочу – разгребаю снег, расчищаю дорожки, хочу – цветы поливаю. А когда все дела сделаны, я просто задергиваю шторы и лежу в темноте и тишине. Для меня это необходимо как кислород. Только так я становлюсь самим собой, сбрасывая оковы социума, цивилизации и прочей наносной дребедени.
ТИШИНА И БЕЗМОЛВИЕ.
ЗНАЮЩИЙ МОЛЧИТ.