Дух волков

– Я собираюсь найти мою мать… – заговорила я.

Милсиндра торопливо перебила меня.

– Твоя мать нарушила законы Широкой Долины уже тем, что родила тебя на свет! – зарычала она, намеренно повернувшись хвостом к Зориндру, чтобы с помощью гнева заглушить страх перед ним. – Этот старый волк и те глупцы, что следуют за ним, верят, что она знает, почему волки и люди не могут жить бок о бок друг с другом, и ее ответ позволит нам изменить положение и исполнить Обет. Они уверены, что она поделится этими сведениями только с тобой, ее дочерью и дрельшиком. А я думаю, люди будут драться с нами, несмотря ни на что, и твои действия только ускорят наш конец. Но Совет не прислушался ко мне. Они постановили, что ты можешь покинуть долину и идти искать свою мать.

Зориндру тихо кашлянул.

– Ты снова выказываешь недовольство моим правлением, Милсиндра, как и решениями, которые принимает Совет под моим началом, – сказал старый верховный волк. – Ты хочешь оспорить мое решение?

Милсиндра обернулась и долго смотрела на старого волка, а потом поджала хвост и отвела взгляд. Зориндру, наоборот, поднял хвост.

– Мы дадим ей время до Равноденствия, Зориндру. Я все сказала.

Каждый год бывает два равноденствия, когда день становится равен ночи. До следующего Равноденствия осталось меньше одной луны.

Милсиндра подняла хвост.

– Если к Равноденствию она не принесет нам ответ, то мы – и те, кто присоединится к нам, – отнимем у тебя Совет. Мы будем убивать людей и волков, примкнувших к ним. – С этими словами она кивнула Кивдру, и два верховных волка потрусили с поляны. Франдра и Яндру побежали за ними.

У меня подкосились лапы. Только теперь, когда Милсиндра ушла, я почувствовала, как сильно испугалась. Зориндру коснулся носом моей морды.

– Пока я могу обуздать Милсиндру, но это ненадолго, – произнес он. – Она убеждена, что единственный способ спасти волчий род – это остановить тебя. В Совете много волков, готовых пойти за ней, а я не вечен. Найди свою мать, Каала, и как можно скорее. Я смогу отбиться от людей, от Кивдру и Милсиндры – во всяком случае, до Равноденствия, но за то, что будет потом, я не могу отвечать, – он кивнул мне и исчез за деревьями.

Я испустила долгий вздох облегчения. То же самое сделала и Тали. Она спрыгнула с пня и подбежала ко мне, обхватила за шею и обняла с такой силой, что я захрипела.

Тут нетерпеливо заговорил Тлитоо.

– Волчонок, – негромко каркнул он, – если ты будешь попадать в беду всякий раз, как я отлучаюсь, мы далеко не уедем. Я не могу все время следить за тобой, как за желторотым сосунком. – Он посмотрел на меня своими круглыми глазками, перья на шее топорщились от возмущения. Он раскрыл крылья, и на одном из них я увидела белый полумесяц. – Тебе не стоило возвращаться в прежнюю стаю, ты перестала принадлежать ей.

– Ей надо было попытаться, – возразил Аззуен.

Тлитоо возмущенно закаркал, потом рванулся вперед, схватил Аззуена за ухо и резко дернул. Аззуен взвыл и отпрянул, но Тлитоо не отставал, продолжая наскакивать на волка, и схватил его за нос. Он уже хотел клюнуть его в хвост, когда на поляну ленивой трусцой выбежала светло-серая волчица.

Марра была сестрой Аззуена из одного помета. Это была высокая, быстроногая волчица, способная догнать в долине любого зверя. Светло-серый мех был мокрым и грязным. Рядом с Маррой бежал человеческий ребенок с двумя кусками звериной шкуры. Люди называют такие штуки мешками. Один мешок мальчик держал в руке, второй висел у него за спиной. В ходьбе он помогал себе палками, которые почему-то так нравятся людям. Куски меха, которыми были обернуты ноги мальчика, оказались так же мокры и грязны, как мех Марры. Должно быть, оба пришли от реки. Мальчик явно устал. Он остановился, упал на колени и застыл, стараясь отдышаться. Воздух с хрипом вырывался из его груди. Больше всего на свете Марре нравился бег, и медлительность людей – даже человека, которого она любила так же, как я Тали, – приводила ее в отчаяние.

– Они придут? – спросила она.

– Они для этого слишком трусливы, – ответил за волков Тлитоо. – Они будут прятаться здесь, как мыши в норе.