–
Мне и вправду жаль, что так получилось, – тут же, словно спохватившись, что говорит совсем не о том, о чём в те мгновения стоило сказать, резко изменил он направление своих слов. – Кто бы мог подумать, что этот олух прицепится именно к тебе! Мне ещё повезло, что он не убил тебя!
–
А почему же ты не позаботился об этом, когда тебе приснилось, что я родилась?! – в голосе Амиры отчётливо послышалась злость. – Почему тебе было не запретить тогда твоим, как ты выражаешься, олухам даже приближаться ко мне и моим родственникам?!
–
До последнего времени в снах своих я не видел, как тебя можно найти. Я только знал, что ты родилась, и был уверен, что если тебе написано на роду стать моей спутницей, с тобой ничего не случится.
Внезапно их разговор был прерван какими-то, раздавшимися у стены подземелья, как раз в том самом месте, где из неё не так давно в грот вышли Амира со Степаном, звуками. Моментально обернувшись, и Убыр, и его невольная гостья в тот же миг увидели там какого-то субъекта в очень потрёпанной одежде, шорох лохмотьев и шумное сопение которого и привлекли только что их внимание.
–
Сафад?! – в голосе Убыра послышалось удивление, к которому сразу же оказалось примешано ещё и какое-то, непонятное Амире, торжество.
–
Повелитель! – в ту же секунду изогнулся в глубочайшем поклоне вошедший.
–
Сафад… – уставился на него хозяин усыпанного сокровищами подземелья, в задумчивом жесте обхватив подбородок пятерней правой руки, локоть которой оказался устроен в ладони левой.
–
Набегался? – где-то через минуту спросил он у появившегося там оборванца, и теперь в его голосе зазвучали металлические нотки.
–
Прости, о Повелитель, – жалобно залепетал незнакомец. – Умоляю, прости!
–
Я давно за ним охотился, – повернулся Убыр к недоумевающей Амире. – Уже почти два века назад он переродился в мои рабы, но всё это время отказывался мне покориться. Всё бегал, прятался. И вот, наконец, добегался. Кто поймал тебя?
С последними словами Убыр снова повернулся к дрожавшему перед ним, только названному Сафадом, типу.