В руках появились парное оружие, к которыму я уже успел привыкнуть. И недолго думая, я ткнул одним из них в открывшийся бок противника, положив начало серии приемов.
Прирожденный взревел, вслепую отмахиваясь от нападающего. И снова я едва не угодил под раздачу, избежав встречи с огромным кулаком лишь в последний момент.
Резко, как пружина, я выпрямился, нанося тычок лезвием в открытое горло противника. Ушел в сторону, пропуская кулак Павла и ныряя под замах. Удар ножа пробил ботинок оппонента, пригвоздил ступню к полу. Я перекатился по полу, Быстрым резким движением полоснул клинком по открытой ахиллесовой пяте здоровой ноги противника. Прирожденный заревел, припадая на одно колено. Он обезумел от боли, рыча и хватая воздух, пытаясь поймать наглого верткого разбойника. И если бы я попался к нему в руки — мне прямо тут пришел пиздец. Разъяренный, усиленный боевым безумием, попросту разорвал бы меня на куски голыми руками. И после его бы не мучили угрызения совести о содеянном.
Я вскочил на ноги, оказываясь за спиной противника и нанес быстрый, но точный удар кулаком под ребра. Там, где за толстым слоем брони, у противника прятались почки.
Вдруг Павла окутало какое-то черное свечение. И я быстро смекнул, что оно означает. Я встал с пола и подошёл к попаданцу. Он усмехнулся, глядя на меня и сплюнув кровью.
— Ты украл у Олеси собаку?
— Я, — усмехнулся Павел, обнажив окровавленные зубы.
— Зачем?
— Потому что эта шавка меня заебала, — прохрипел он и закашлялся, сплевывая кровь. — Нет, какое-то время меня даже устраивало то, что женушка от меня отстала и носилась со своей новой игрушкой. Но потом… потом эта псина меня достала. И я решил от нее избавиться. Это даже не собака. Так, какое-то недоразумение…
— И где она? Я про собаку.
— Подарил одной бабе, — отмахнулся Павел. — Жена погоревала, но потом вроде бы пришла в себя. Ну, я так думал. А она вон чего. К гадалке пошла.
Я кивнул, соглашаясь. Тычок тяжелого ботинка угодил в челюсть, прервав беседу. Противник замычал, задергался на полу. Я присел рядом с прирожденным, хватая его за волосы и задирая голову. Широкий размах — и лезвие топора пробило череп насквозь. Павел заревел, забился на полу, выгибаясь дугой и суча ногами, будто его ударил сильный разряд тока. Я выдернул топор, перехватил его обратным хватом, и нанес резкий удар загнутой частью под ключицу. Павел обмяк, а через секунду, костлявые руки втащили его в открывшуюся в полу воронку.
— Домой вернулся, — пробормотал я, убирая оружие.
«Душа противника поглощена».
По телу пробежала волна силы. И мне показалось, что мышцы сейчас не выдержат, и меня попросту разорвет на кровавые брызги.
— Это еще что за хуйня? — пробормотал я.
Видимо, Павел и правда был охотником и поглощал души. И я сорвал куш, убив противника и прибрав его силу. Но разбираться было некогда. Данила уже пришел в себя. Сел на полу, затряс головой:
— Прикончил его? — прохрипел он.
Я кивнул, и Данила с трудом встал с пола. И торопливо заковылял к лестнице, по которой мы спустились в холл. Я тут же метнулся следом.
На наше счастье окно было открыто.