— За что нас наказать? — искренне удивился я. — Мы не сделали ничего дурного.
— За то, что пришли продавать ворованное.
— Но это же неправильно!
— Именно так ты и будешь писать в жалобе на приговор, — улыбнулась Катя. Она внимательно протёрла рулевое колесо и ручки машины.
— Что ты делаешь? — спросил я.
— Уничтожаю улики.
— Что такое «улики».
— Доказательства, которые могут привести к дверям квартиры полицию, — девушка закончила протирать машину и достала из кармана телефон.
— Дальше поедем на такси, — пробормотала она и постучала пальцем по блестящей поверхности. — Идём.
— А наша колесница? — начал было я, но тут же поправился:
— Машина?
— Во-первых, она не наша. И если нас остановит патруль полиции — проблемы будут гарантированы. Во-вторых, машина в розыске. Свидетели дерзкого ограбления уже дали показания, что преступники скрылись с места происшествия на машине, которая подходит под описание. И в-третьих: грабители, скорее всего, угнали ее для преступления. Думаю, данных пунктов хватит.
— Что за мир такой? Я убил грабителей, значит, добыча принадлежит мне по праву.
— Если бы, — вздохнула Катя. — Кстати, о том, что ты разобрался с грабителями лучше никому не рассказывать. Убийство с особой жестокостью тоже подпадает под статью.
— Как под статью? — возмутился я. — Я же тебя спас!
— А в суде скажут, что мы были в сговоре. И избавились от исполнителей, чтобы забрать себе всю добычу.
— Но это же несправедливо!
— Отчасти да, — согласилась Катя. — Но если подумать — мир в принципе несовершенен. Кстати, вот и такси.
Девушка прошла к машине, открыла дверь и, пропустив меня, уселась рядом на заднее сиденье. Машина тронулась с места, увозя нас от улик.
****