Карина напросилась ехать с ним. День выдался пасмурный и серый.
— Ты знаешь, у меня плохое предчувствие. Мне кажется, что Илье совсем плохо, — сказала она.
— О! Здравствуй! Здравствуй, дружочек! — воскликнул радостный Марк Анатольевич, встретив Сергея с Кариной на выложенной плиткой дорожке, ведущей к дому. Он что-то копал в огороде, поэтому не смог протянуть Сергею перепачканную землей руку.
На нем был рабочий комбинезон. И снова, как и в первый раз, что-то почудилось в его лице знакомое Сергею. Но вот что?..
— Проходите в дом, дорогие мои, — пригласил Марк Анатольевич.
Он усадил гостей за стол, а сам сел напротив них на табуретку.
— Хорошо, что мы застали вас, — сказал Сергей. — А ребенок ваш дома?
— Какой ребенок? — Марк Анатольевич осмотрелся по сторонам. — У меня нет никакого ребенка…
— Ну как же? В прошлый раз… — Сергей немного растерялся. — Мальчик с ведрами…
— Ах да! Мальчик с ведром, как же — как же! Конечно, помню. Но нет никого дома, нет, — искорки испуга запрыгали у него в глазах. — Один я дома, абсолютно один.
Марк Анатольевич как-то нелепо и невпопад разводил своими длинными руками. Да и весь его внешний вид был нелепым: и большой с горбинкой нос, и тонкие губы… — незащищенность от этой жестокой жизни была написана на его внешности. И, глядя на него, становилось его жалко.
— Я не хочу, чтобы наш разговор слышали дети.
— Так ты, дружочек, что-то узнал о своем отце? — встрепенулся Марк Анатольевич.
— Да, пока что не все, но мне кое-что уже становится ясным.
И Сергей рассказал о сошедшей с ума любовнице своего отца, о гибели свидетелей, дававших против нее показания…
— …Над р-розовым мор-рем… Вставала лу-на… Во льду зеленела бутылка… И пар-ры кружи-ились… Под жалобный рокот… гита-ры… — вдруг в середине рассказа откуда-то снизу, словно из-под пола, донеслась песня Вертинского с его нежным раскатистым эр-р… И было ощущение, что кто-то включил заезженную пластинку на старом проигрывателе…
Марку Анатольевичу почему-то не нравилось это пение. Он, продолжая слушать и кивать головой, встал и, как-то натужно улыбаясь, захлопнул дверь в комнату, так что в ней звякнуло стекло и песню стало почти не слышно; но дверь через несколько секунд медленно, со скрипом отворилась снова.
— …Нет, вы ошибаетесь, др-руг дор-рогой… жили на планете др-ругой…
И снова Марк Анатольевич нетерпеливо поднялся и нервно закрыл дверь, и снова звякнуло стекло… но через несколько секунд она со скрипом вновь отворилась… И он снова вставал и захлопывал со злостью, остервенением, и уже даже казалось, что не песню он хочет заткнуть, а говорившего Сергея.
Между тем Сергей рассказывал о театре уродов и опасности, которая угрожает всем попавшим в круг, очерченный Петрушкой. Но сегодня вечером в их руках будет портрет злодея, и тогда откроются новые возможности для поиска. Но пока что, где его искать, неизвестно.