— Что же это делается-то⁈ Аристократам нынче всё с рук сходит? Захочет — может сына бросить, а захочет — и убить может?
Я мысленно закатил глаза. Да она — мастер неуместных и необоснованных сравнений. Как связаны брошенные дети с убийствами? Наверное, таким же образом как пьяные водители с чернокнижниками-маньяками. Вилка, солнце, тридцать восемь. Но несмотря на то, что речь взбудораженной дамочки больше напоминала бред истерички, я поймал на себе несколько осуждающих взглядов. Из глубины души медленно поднималось раздражение, и с каждой секундой оно увеличивалось в раз в сто. К тому же на краю сознания маячила мысль — а вдруг Марк Ломоносов умудрился загулять? Да, судя по возрасту ребёнка, Марку в то время было лет четырнадцать, но это вполне возможно. В общем, я решил пойти ва-банк, сблефовать и вывести дамочку на чистую воду. А если Марк действительно сделал сына — ну что ж, придётся нанять няню и… Ну не знаю, купить книжку по воспитанию? В конце концов, технически это мой ребёнок по крови.
— Хорошо, — громко произнёс я, прерывая вопли темноволосой дамочки. — Если вы утверждаете, что это мой сын, то значит, мы едем в магическую лабораторию и сдаём тест на родство.
Я пристально смотрел на неё, отслеживая реакцию, и заметил, как слегка испуганно расширились её глаза. Дамочка занервничала, но надо отдать ей должное — она быстро взяла эмоции под контроль и, мило улыбнувшись, сказала:
— Конечно, дорогой. Я знала, что можно рассчитывать на твоё благоразумие и честь.
— Вы не дослушали, — я ухмыльнулся. — Предварительно мы заключим магическую клятву. Прямо здесь. Нашими свидетелями станут все эти замечательные люди. Условия магической клятвы просты. Если тест подтвердит моё отцовство, то я возьму своего сына на полное содержание и обеспечу всем самым лучшим. Разумеется, он станет моим наследником. Однако, если отцовство будет опровергнуто, я подам на вас в суд за клевету и потребую, чтобы вас осудили по всей строгости закона Российской Империи, — я развёл руками и спросил: — Ну как, согласны?
Дамочка поджала губы, воровато оглянулась и, вдруг оскалившись, отвесила мне звонкую пощёчину и прокричала:
— Хам!
Развернувшись на пятках, она схватила бедного мальчишку за руку и потащила его в сторону выхода. В коридоре воцарилась мёртвая тишина, но уже через пару секунд ей вслед понеслись тихие смешки, которые быстро переросли в смех. Серьёзно, на что она надеялась? Неужели считала меня настолько тупым, чтобы поверить ей на слово? Я же вроде бы начал создавать себе имидж сообразительного аристократа, с которым лучше не связываться. Да и почему именно сейчас? Было бы логичнее примчаться ко мне сразу после того, как я вышел из комы. Странно это всё… Я поморщился и продолжил путь к столовой.
— А вот и наш герой! — раздался сбоку весёлый голос Кристины.
— Что случилось? — без перехода поинтересовался я. Потому что интуиция подсказывала: что-то точно случилось.
— Журналисты вынюхали правду о том, чем ты вчера занимался, — сообщила она.
— Почему ты не взял нас с собой? — обиделся Егор. — Я тоже хочу сражаться с монстрами. Нас уже несколько недель в Данжи не отпускали. А тут — можно было и монстров убивать, и людям помогать.
— Журналисты всегда всё преувеличивают, — покачал головой Саша. — Мне ли не знать. Я однажды на уроке фехтования получил царапину на щеке и фингал под глазом. И в тот же день Император давал бал в честь иностранного посла. Так я станцевал вальс с дочкой этого посла. А на следующее утро узнал из газет, что вечером соблазнил бедную девушку, а ночью — стрелялся на дуэли с её отцом. А посол очень сильно напился, весь день в бессознанке провёл. Поэтому все решили, что он умер. Ну, что я его застрелил. Слухи настолько быстро разнеслись и по дороге раздулись, что вечером вся Империя только и обсуждала, как я повесил иностранного посла на вершине отцовского замка.
— Да нет, — мне не верилось в похожий расклад. Полиция могла рассказать журналистам только то, что я оказался не в том месте и не в то время. Ничего интересного и героического. Я просто помог ребёнку убраться подальше от разрушенного взрывом дома. Но и это не моя заслуга, ведь по легенде Анастасия самостоятельно уничтожила своих монстров. В общем, мне всего лишь повезло, что у чокнутой преступницы внезапно взыграла совесть. Во всяком случае сделал всё, чтобы люди так думали. Отвлёкшись от размышлений, я поймал предвкушающий взгляд Кристины. Похоже, всё и правда пошло не по плану. Смиренно вздохнув, я уточнил: — Где читать?
— Да в любой газете, — хмыкнула Кристина. — Но началось всё с «Московских известий».
— Прелестно, — пробурчал я и, достав телефон, пошёл к ближайшей лавочке и сел. Не люблю читать на ходу. Я пробежался глазами по статье. Из первых же строк я узнал, что загадочная сумасшедшая Анастасия — это приёмная дочь покойного князя Нарышкина. А тот широкоплечий громила — её брат. Журналисты писали, что безумная парочка жестоко отомстила аристократам, которые отказались вести с ними бизнес. Хотели ударить по кошельку, так сказать. На этом информация об Анастасии заканчивалась — занимала она всего два абзаца. А вот остальной текст — почти две страницы — был посвящён мне. Оказывается, ушлые писаки подкупили родителей девочки, которую я спас, и взяли у неё интервью. Конечно, девчушка не могла ничего рассказать о моих способностях или о том, что именно я победил монстров, — я ведь подправил ей память. Но… она могла это всё придумать. Потому что искренне считала меня героем. Она помнила, как я нёс её мимо дохлого Жыжника, как успокаивал её, как прикрывала от взрыва. Порочная цепочка — девочка приукрасила мои заслуги, а журналисты приукрасили слова девочки.
— Ну как? Впечатляет? — Кристина положила подбородок на моё плечо, и её дыхание приятным теплом обдало мою шею.
— Готов пойти дрочить на себя прямо сейчас, — я прикрыл глаза и потёр виски. — Не понимаю, почему поднялся такой ажиотаж.
— Журналистам нужна была сенсация и большие продажи, поэтому они изо всех сил пиарили эту новость. А заодно — и тебя, — Саша скривился. — Не люблю этих гадюк. Они на всё готовы ради шумихи. Охрана однажды поймала писаку в Императорском дворце, когда он пытался украсть трусы моей мачехи! Когда его спросили, зачем ему её трусы, он сказал… — Саша встряхнул головой. — Сказал, что, если бы моя мачеха носила бы кружевные трусы, то он бы написал, что она изменяет Императору! А что, если бы она носила семейники, то написал бы, что она — деревенщина! И в любом случае вышел бы отменный скандал! А трусы бы он потом продал на аукционе за несколько миллионов.
ebooksa