Я видел, что он все еще сомневается.
Что ж, если Рикори будет хорошо себя чувствовать, то у меня не останется никаких причин утаивать от него случившееся при моей встрече с мадам Мэндилип.
С Брейлем ситуация была иной. Я все больше подозревал, что он и Уолтерс любили друг друга, а потому я не мог рассказать ему о распятой кукле – пусть даже сейчас я думал о ней не как о кукле, а как об Уолтерс. Я знал, что, если расскажу Брейлю об этом, ничто не удержит его от нападения на мадам Мэндилип. А этого мне не хотелось.
Но в то же время я ощущал острое нежелание рассказывать Рикори подробности. То же касалось и Брейля, а ведь ему я мог открыть все, кроме истории о кукле Уолтерс. И почему то же чувство возникало у меня и в отношении Макканна? Я списал это на попранное самолюбие.
Мы остановились перед моим домом. Было около шести. Прежде чем выйти из машины, я повторил свои инструкции. Макканн кивнул:
– Ладно, док. Если она выйдет, мы ее возьмем.
Войдя в дом, я обнаружил записку от Брейля: мой ассистент ушел по делам до вечера. Я был этому рад, страшась его расспросов. Медсестра сообщила, что Рикори спит. Его состояние значительно улучшилось. Я попросил медсестру сказать ему, если он проснется, что я зайду к нему после ужина. Перед едой я решил немного отдохнуть и прилег на диван, надеясь подремать.
Но сон не шел. Стоило мне немного расслабиться, как перед моим внутренним взором возникало лицо мадам Мэндилип, и я вскидывался в холодном поту.
В семь я плотно поужинал, намеренно выпив в два раза больше вина, чем я себе обычно позволяю. Потом я заварил себе крепкий кофе. После ужина мне стало намного лучше – мой разум работал безукоризненно, никто не влиял на мою волю. Или мне так казалось?
Я решил рассказать Рикори о моих планах по похищению девушки. Я понимал, что придется отвечать на вопросы Рикори о визите в лавку кукольницы, но я продумал историю, которую расскажу ему… И тут я с ужасом осознал, что рассказать другую историю у меня не получится! Осознал, что я вообще не могу разговаривать с остальными на эту тему, даже если бы пожелал. Осознал, что это проявление постгипнотического внушения. Пока я был в трансе, мадам Мэндилип наложила ограничения на мою волю, те же ограничения, которые заставили меня оцепенеть, а потом выйти из ее магазина, точно робот. Те же ограничения, которые теперь не пускали меня в ее лавку. Когда я погрузился в сон под воздействием ее гипноза, мадам Мэндилип повелела мне: «То-то и то-то вы не должны рассказывать. Это и это вы рассказывать можете».
Я не мог говорить о кукле-школьнице с ангельским личиком и шпагой размером с булавку, кукле, оборвавшей нить жизни Гилмора. Я не мог говорить о кукле Уолтерс и ее распятии. Не мог говорить о том, что мадам Мэндилип фактически взяла на себя ответственность за убийства, расследование которых и привело нас к ней.
Тем не менее осознание сути происходящего придало мне сил. Речь, по крайней мере, шла о чем-то понятном, достоверном, никаких темных сил или ведовства. Все укладывалось в представления моей же науки. Я сам много раз работал с пациентами подобным образом, исцеляя их сознание таким же постгипнотическим внушением.
Кроме того, существовал способ избавить свое сознание от установок, навязанных мадам Мэндилип, если бы я захотел. Следует ли мне поступить именно так? Из упрямства я решил не делать этого. Так я признал бы, что боюсь мадам Мэндилип. Я ненавидел ее, да. Но я ее не боялся. Теперь, понимая ее метод, я не мог отказаться от наблюдения за результатами ее действий. Это нарушило бы чистоту эксперимента. Я сказал себе, что преодолел ее установки, – что бы она ни пыталась мне внушить, я остановил ее, силой воли пробудившись от гипноза. Ах, тогда я еще не понимал, что мадам Мэндилип говорила правду, называя меня глупцом!
Когда пришел Брейль, я уже полностью успокоился. Едва я поприветствовал своего ассистента, как позвонила медсестра и сказала, что наш пациент проснулся и желает встречи со мной.
– Какая удача, – сказал я Брейлю. – Пойдемте со мной, так мне не придется дважды рассказывать о случившемся.
– О чем? – переспросил Брейль.
– О моем разговоре с мадам Мэндилип.
– Вы ее видели! – потрясенно воскликнул мой ассистент.
– Я провел у нее этот вечер. Она весьма интересная личность. Пойдемте, я все расскажу.
Мы прошли во флигель. По дороге Брейль засы́пал меня вопросами, но я не отвечал.
ebooksa