Пытаясь спастись, он протянул ко мне лапки, но я решил оставить его с дамами — уж лучше плюшевый, чем я. На всякий случай, я погрозил Никодиму пальцем и пошел в дом. Начнем потихоньку обживаться.
Департамент Великого Московского княжества располагался в очень примечательном здании, которое было похоже на небольшую средневековую крепость. Хотя по нему и было видно, что это не историческое наследие столицы, а новодел, построено было очень неплохо и выглядело внушительно.
В новой форме, с нашивками капрала, я топал по длинному узкому коридору и мои шаги отдавались вокруг гулким эхом. Не знаю почему, но обстановка внутри Департамента неуловимо напомнила мне Саратовскую Академию Мироходцев. Было что-то схожее.
Меня ждали в кабинете 217 к десяти часам утра, и я прибыл вовремя. Для приличия постучал в дверь, но не дождался приглашения и вошел внутрь.
Обстановка внутри довольно большого кабинета была весьма аскетичной. Длинный стол, вдоль которого в два ряда тянулись стулья, длинный кожаный диван, несколько шкафов и огромный аквариум в полстены — вот и всей обстановки. Правда, мебель из какого-то розового дерева, которое я вижу впервые, а в остальном все довольно просто.
В конце стола сидел мужчина, примерно сорока лет. У него было худое, немного вытянутое бледное лицо, но при этом какой-то удивительно острый и колючий взгляд. В какой-то момент мне показалось, что если он задержит его на мне дольше чем на несколько секунд, то проткнет меня насквозь.
Мужчина был в форме, но без знаков различия, поэтому его звание осталось для меня пока загадкой.
На одном из стульев напротив него сидела Екатерина Салтыкова собственной персоной. Увидев меня, лицо Екатерины тронула легкая улыбка — видимо максимум, который она могла позволить себе в данном случае.
— Капрал Соколов Владимир Михайлович, прибыл согласно переводу из Саратовского княжества, — представился я.
Мужчина молча кивнул и указал на стул напротив себя. Я сел за стол, кивнул Салтыковой и стал ждать дальнейшего развития событий. Наконец ему надоело дырявить меня глазами и он повел разговор.
— Как устроились в Москве, Соколов? — голос у него был тихий и вкрадчивый, наверное, именно так разговаривали бы удавы, если бы умели это делать.
— Спасибо, неплохо.
— Насколько я знаю, вы давно уже здесь не были… Как вам нравится город? Говорят, что он меняется буквально на глазах, но я вот что-то не замечаю.
— В последнее время я был очень занят, так что еще не успел как следует осмотреться. Но говорят, что большие города и в самом деле имеют свойство быстро меняться.
Он еще какое-то время смотрел на меня, а потом наконец представился:
— Меня зовут Гринев Василий Денисович, по званию я — аншеф. Нашивок не ношу, потому что числюсь в особом отделе — нам не положено звания свои показывать, — он нахмурился, будто расстроился от того, что вынужден был сообщить мне об этом. — Тебе говорю об этом — потому что с сегодняшнего дня, ты поступаешь в подчинение нашему отделу. Я буду твоим куратором. Кстати, сегодня последний раз, когда я вижу нашивку на твоей форме — дома срежешь. Есть какие-нибудь вопросы ко мне по поводу того, что я уже сказал?
Особый отдел… Вот что-то не очень мне это нравится. В обычных отделах оно как-то спокойнее работается, а эти парни даже нашивки не носят.
Я посмотрел на Салтыкову и глядя на ее улыбку понял, что ее заслуга в этом тоже имеется. Чем этот отдел занимается, интересно знать?
— Да нет, Василий Денисович, никаких вопросов у меня нет. Пока все понятно. Думаю, что мне нужно еще знать — вы и сами сейчас расскажете.
— Вот это правильная позиция, — хмыкнул аншеф. — Похоже мне не зря вас рекомендовали.