Во все Имперские. Том 12. Финал

Но батя уже ждет меня.

Вокруг него мертвецы, многие уже превратились в перегной.

Вонь такая, что даже у меня слезятся глаза.

Но батя улыбается мне.

— ТЫ ХОРОШИЙ, КРОКОДИЛ.

Голос бати успокаивает.

— ЗАВТРА ПОЕШЬ ЕЩЕ. НЕ ГРУСТИ.

Я падаю перед батей на колени.

Мой хвост бьет в нетерпении по земле.

— Сгодня, — умоляю я, — Сгодня! Дай мгии. Дай мгии. Дай, дай, дай!

Я хочу есть.

ГОЛОД неутолим.

И батя весело смеется:

— НУ ХОРОШО. ТЫ ЗАСЛУЖИЛ. Я НАПОЮ ТЕБЯ МАГИЕЙ.

Я на коленях подползаю ближе к бате, к тому месту, откуда из него исходит чистая магия.

Конец.

5 ::: Падишах гарема

«Многоженство гораздо священнее считалось, чем одноженство: что видно из того, что, например, одноженный Исаак был „так себе“ у Бога, без знамений, без посещений, без особенных ему обетований, — многоженных же Авраама и Иакова Он посещал, говорил с ними, и точно всячески лелеял и ласкал.

Да и понятно: если „женность“ хорошо, то многоженность лучше одноженности, как „пять“ больше, лучше „единицы“, как полководец, выигравший „три сражения“, лучше выигравшего „одно“, и учитель, обучивший „толпу“ детей, лучше, угоднее Богу и нужнее в миру, чем обучивший единственного ученика»

Василий Розанов, «Люди лунного света»