Чуйкин отлично понимал, что происходит. Батя хотел, чтобы Чуйкин его утешил и успокоил. Чуйкин был единственным человеком в мире, от кого Либератор требовал утешения, а еще единственным, с кем Либератор вообще советовался...
— Это победа, батя, — уверенно сообщил Чуйкин, — Я слышал разговор Крокодила с каким-то философом. И философ сказал Крокодилу, что тот лишится всех сил, когда созвездие исчезнет с небосклона. Так что да. Мы победили. И если я заслуживаю кары...
— НЕТ, — вот теперь глас Либератора стал на самом деле радостным, — Я ДОВОЛЕН. ТАНЮ МЫ НАЙДЕМ И УБЬЕМ. ВОИСТИНУ, ТЫ ВСЕГДА БЫЛ ПРАВ, ЧУЙКИН. НЕ ЗРЯ ДЯДЯ НАГИБИНА НЕ ЛЮБИЛ ТЕБЯ, И НЕ ЗРЯ ТЫ ПОСТРАДАЛ ОТ НЕГО. ТЕПЕРЬ Я ПОНИМАЮ, ЧТО ВСЕ НАГИБИНЫ — ПРЕДАТЕЛИ. А КРОКОДИЛА БОЛЬШЕ НЕТ. ОН УШЕЛ, КАК УХОДИТ НОЧЬ. ЛУЧИ МОЕГО РАССВЕТА РАССЕЯЛИ ЕГО.
Чуйкин отвесил поклон.
— ТЫ ТЕПЕРЬ МОЙ КАНЦЛЕР, ЧУЙКИН, — произнес Либератор, — ПЕРВАЯ ЗАДАЧА ДЛЯ ТЕБЯ. НАЙДИ МНЕ МАТЕРИАЛЬНОЕ ПЕРВОДРЕВО. АЛЁНА ЗНАЛА, ГДЕ ОНО. НО ТАК И НЕ РАСКРЫЛА МНЕ ТАЙНУ.
— Да, батя.
Конец лета в горах выдался холодным.
Ливней, к счастью, не было, но мелкий дождь моросил и днем, и ночью, как по расписанию.
А несколько дней назад поднялся свирепый и все никак не стихавший ветер. Здесь, высоко в горах, он ощущался уже почти зимним и продувал до самых костей. Ветер превращал дождевую морось в мерзкую взвесь, бившую в лицо, пытавшуюся залезть и в нос, и в рот, и даже в самую душу.
Горные склоны были покрыты буковыми лесами, здесь на Кавказе лесов сохранилось много, потому что их просто было слишком дорого рубить и вывозить. Но лес не сдерживал лютые ветра, только скрипел и ворчал, когда ураган врывался в заросли бука. Зеленые леса волновались под порывами ветра, как настоящее море...
В Юлашки-Кил шутили, что погода испортилась, потому что сам мир приветствует рождение моих сыновей.
Может так оно и было, вот только судя по ветрам и дождям, мир рождению моих сыновей был совсем не рад. Впрочем, чего еще ожидать от клана Нагибиных? Когда Нагибины умножаются — жди беды, это любому очевидно.
Юлашки-Кил — это наше селение. Точнее — кочевой лагерь.
В переводе Юлашки-Кил означает «последний приют». Я назвал наш лагерь по-хазарски, чтобы сделать приятно моей жене принцессе, кроме того, изначально мы жили в Дагестане, на тех землях, где раньше обитали хазары.
Вот только оттуда нам пришлось спешно бежать, когда по наши души пришел целый полк присягнувших Либератору казаков, даже еще с поддержкой в виде вертолетов и магов-радикалов.
Место, где стояло наше селение, просто сожгли напалмом, но, к счастью, большинство обитателей Юлашки-Кил успели эвакуироваться.
ebooksa