– Нет-нет, кто-то несчастен особенно. И они как бы случайно… в силу обстоятельств… оказываются рядом. И живут, и поддерживают. Часто берут за себя женщин с детьми. Своих у них не бывает. И еще есть один признак, очень достоверный. Их всегда несколько. Один, другой. В связке. И они как бы… собирают вместе тех, кто друг другу нужен. И люди вокруг становятся менее несчастными, понимаете?
– Вы хоть одного нашли?
– Думаю, что нашел, – смущенно сказал Васич, – но еще надо проверить, понимаете?
– А как вы проверите? У них что, кровь зеленая?
– Я ж говорю, не отличишь. Но есть предположение. Там, где очень плохо или вот-вот случится что-то плохое, ну в масштабе страны, я не знаю… их должно быть особенно много. Там бы засечь.
– Ты только, Васич, не вздумай ничего такого, – строго сказал Леха, – опыты не вздумай ставить. А то еще «Титаник» какой-нибудь притопишь, я тебя знаю.
– Если есть ангелы, – она смотрела на Регинку, на шее у Регинки был синяк, и Регинка его прикрывала стоячим воротником блузки, но иногда синяк было видно, – должны быть и демоны? Ну, те, кто хочет плохого? Ненавидит. Толкает под руку.
– Об этом я не думал, – сказал растерянный Васич, – ангелы я понимаю зачем есть, а демоны-то зачем?
– Да просто для равновесия.
Или «Титаник» притопили не демоны, а как раз такие, как Васич? Чтобы посмотреть, что будет? Где ангелы? Кто будет толкаться? Кто, жертвуя собой, сажать в шлюпки вопящих женщин и детей?
Подруга жены, подруга жены… Она крутила в голове эти слова, пока они не перестали значить вообще что-либо.
– А эти знают, что они ангелы? Или думают, что люди?
– Не знаю, – Васич поморгал уменьшенными глазами, – но есть версия, что у них отбирают память о себе, когда, ну, посылают к нам. Чтобы не так обидно. Они чуют, что-то тут не так, но не понимают что. Оттого им тут, ну, плохо, и жизнь, как правило, не ладится. Они, ну, не карьерные, ангелы. Не мотивированные.
Недоеденное жаркое лежало на тарелке вялой кучкой.
Теперь она думала – сажальный камень, сажальный камень. Сажальный. Камень. Тоже ничего не значит на самом деле.
– Ты чего, Адка? – у Лехи были золотые глаза. Коричнево-золотые. Почти как его волосы. Даже светлее.
– Паршиво себя чувствую что-то. Пойду полежу. Вы сидите, сидите. Я потом приду. Может быть.
Васич закивал, как ей показалось, с облегчением, и налил себе еще пива.
– Ну и дура.
Регинка красила губы перед зеркалом и оттого говорила неразборчиво. Выпятила нижнюю, втянула.
ebooksa