Назад плыли куда быстрее, потому что течение действительно само несло лодку вперёд. Володя тихонько напевал какую-то песенку, Юрка её не узнавал. Он и не старался прислушаться и узнать, смотрел на воду и думал о «нравится».
— Вот это ива! — вдруг воскликнул Володя, тыкая пальцем в сторону высокого берега. — Видишь? Вон та огромная, как шатер… нет, как целый дом! Никогда таких не видел!
Там, куда он указал, берег плавно спускался вниз, к самой реке. Небольшая песчаная отмель, с хорошим подходом к воде, наполовину скрывалась в густых ветвях плакучей ивы, склонившейся кроной в самую реку.
— Давай остановимся, Юр, — попросил Володя.
— Тогда мы к подъёму не успеем, сам же сказал, — поспешил ответить Юрка, но, увидев воодушевление в глазах Володи, предложил: — Может, завтра?
— А если завтра у меня не получится взять лодку?
— Тогда я постараюсь запомнить, как дойти дотуда по берегу. Сто процентов можно добраться без лодки. — Юрка внимательно вгляделся в обрыв и в его верхнюю часть: — Я знаю, что вон там должна быть тропинка, ведущая прямо к берегу. Она начинается от брода, который возле нашего пляжа, я там когда-то гулял… Вожатые туда не пускают детвору, но оно и понятно — это опасно. Берег песчаный, сыплется под ногами, а грохнуться с такого обрыва будет ого-го.
— Давай завтра попробуем туда добраться? — в нетерпении предложил Володя.
Юрка опешил:
— С каких это пор ты такой авантюрист? На приключения потянуло?
Володя пожал плечами:
— Не знаю. С тебя вот пример беру.
Вечером Юрка отправился искать иву. Пытаясь отвязаться от назойливых пугающих мыслей о «нравится», он запоминал каждый поворот тропинки, каждый подъём и спуск, каждый бугорок и камушек, и на поиски пути потратил немало времени.
Вернулся в кинозал спустя целый час после начала репетиции. Актёры отыгрывали достойно, Володя был всецело поглощён репетицией, а Юрка, скучая, шатался по кинозалу.
В кои-то веки пианино молчало. Видимо, Володя попросил у Маши немного тишины, и теперь она, насупленная, сидела в зале недалеко от сцены.
Юрка то и дело поглядывал на инструмент и жалел о том, что вспомнил ту историю. Теперь ему очень хотелось подойти к пианино, открыть крышку и хотя бы на мгновение коснуться клавиш. Даже звуков не извлекать, просто ощутить прохладное лакированное дерево под пальцами. Пока все были заняты действом, происходящим в левой половине сцены, Юрка осмелился подойти к инструменту, в правую. Открыл крышку. Световой блик пробежал по клавишам, и вдруг Юрку охватил панический ужас. В долю секунды он оказался в паре метров от пианино.
Кусая губы, посмотрел на него затравленно, по старой привычке «потянул» пальцы. Вдруг в голове грянул внутренний голос, только чужой, не Юркин, — экзаменаторши, старой толстой тётки с химзавивкой. Юрка даже удивился, что смог его вспомнить. Он постарался отвлечься или проигнорировать голос, но не смог. Он не хотел слышать, но слушал, и от этого было больно: «Протяни руку и коснись инструмента, вон он стоит. Играй что хочешь и сколько хочешь, всё будет без толку. Всё равно ты — бездарность и посредственность, и у тебя нет музыкального будущего. Играя, только сыплешь соль на рану». Конечно, именно этих слов она ему никогда не говорила. Это Юрка говорил себе сам.
— Ну всё, привет, шизофрения, — ядовито прошептал он и скрылся за кулисами.
Пока не кончилась репетиция, Юрка бесцельно бродил по кинозалу и скучал. Мечтал попасть в рубку киномеханика, но она, как обычно, была закрыта. В огромном здании удалось отыскать всего одно более или менее интересное место — подсобку за сценой. Он забрался в неё и нашёл там коробку с диафильмами и проектором, а после репетиции предъявил находку Володе.
Несмотря на панику, возникшую из-за Юркиного пугающего открытия, и на плохое настроение, мучившее весь последующий день, после отбоя он, конечно же, отправился к Володе и его малышне. Вместо страшилок всем пятым отрядом выбирали диафильмы. Мальчишки голосовали за «Приключения Чиполлино», а девочки очень хотели «Спящую красавицу». Спустя четверть часа жарких споров юные кавалеры приняли волевое решение: уступить дамам.