– Не будет она больше орать, – улыбнулась Полинка. – Я вам, тетя Лена, обещаю.
Мама с подозрением посмотрела на Полинку, бросила взгляд на Заю. Женька перестала дышать. Мама в последнее время непредсказуема, мама может всех разогнать.
«Сорок восемь, сорок девять…» – мысленно взмолилась Женька.
– Ну ладно, – смилостивилась мама. – Но чтобы без Дракулы! А то я Ван Хельсинга на вас натравлю.
– Обещаем! – хлопнула в ладоши подозрительно радостная Полинка и повлекла подружек в Женькину комнату. Здесь она плотно закрыла дверь и еще рукой ее погладила, словно заговаривала. Но на Женьку все эти нежности не действовали. Она грубо развернула Полинку к себе и ткнула ей в лицо картой:
– Дальше что было?
– Да ничего особенного! – Полинка от карты отстранилась и уселась на кровать. – Два дня до Нового года… А что еще было делать? Родители на работе, а мне скучно.
– Ага, скучно, значит… – Женька села от Полинки подальше. На стул подтянула к себе Варфоломея. Тот вяло дернулся, но остался на руках.
– Очень удобно – в самое темное время, как раз зимой нарождается всякая нечисть.
– Дальше! – Женька устала. Ей все надоело.
– Ну села, стала делать все как в книжке. Лестницу нарисовала, свечи зажгла. Позвала Акулину. Я не заметила, чтобы что-то появилось. Ну, свет дернулся, ну, форточка хлопнула. Я эту лестницу и стирать не стала. Не работает – и не работает. Попросила, чтобы географичке кирпич на голову упал. Сижу листаю книжку дальше. А там как раз про заговор на любовь. Я и решила: раз уж родителей нет, и это сделаю. Там нужны вода и доска. Я полную ванну воды налила, доску для стирки, еще бабушкину, нашла и опустила. Одной ногой на ванну забралась, другой на доску встала – на ней надо было подпрыгивать. И слова прочитала. – Полинка запрокинула голову, вспоминая. – Что-то такое… – Она запела, чуть притоптывая ногой: – «Трясу, трясу кладкою, а кладка водою, а вода куликаю, а кулика чертями, а черти Борюсиком, чтоб его трясли, трясли, да до меня принесли, до меня крещеной и молитвенной девицы, не испить ему без меня водицы, не едать и не спать, пока меня под венец не брать».
Зая фыркнула. Полинка открыла глаза.
– А чего ты ржешь? Я как прочитала, в последний раз ногой по доске ударила, смотрю – а на меня из зеркала девчонка зырит. Я в воду и упала от страха. Хорошо, хоть голой была.
– Голой?! – одновременно ахнули Женька с Заей. Одно дело – прыгать так по ванной в одежде или хотя бы в халате и совсем другое – балансировать на бортике в чем мать родила.
– Условие такое было! Это же Акулина-купальщица, она в русалочий день свадьбу свою справляет. – Полинка жалобно посмотрела на подруг. – А потом все и началось. Я лестницу стерла, но уже поздно было. Акулина пришла и все слышала.
– И приворожила к тебе географичку?
– Нет. – Полинка хлюпнула носом. – Это я уже потом прочитала, что людей со злыми помыслами она наказывает. Вот меня и наказала, отвела от меня Борюсика. Он теперь на меня и не смотрит. Смотрит на других. А ночью весь этот ужас и начался! Ой, я за это время такого натерпелась! С мамой постоянно ругалась, с папой. С соседкой чуть не подралась. Дневник свой порвала. Это я сейчас все помню, а тогда… тогда мне казалось, что я делала все правильно, что кругом враги, а я хорошая. А я сейчас смотрела на Женьку – и правда жутко выглядит. Ты орешь как бешеная, все у тебя плохие, хотя тебе никто ничего не делает.
– Так, – тяжело протянула Женька.
– Мне родители врачей вызывали, хотели в больницу класть. Я испугалась, по книжке стала искать, как изгнать проклятие. Но это оказалось сложно. Легче передать, из рук в руки. Цепную реакцию устроить. Я все думала, к кому бы в гости сходить. А тут ты, – ткнула она пальцем в Женьку, – с гаданием. Вот я и решила…
– Но почему я?! – подпрыгнула на месте Женька.