— Юр, — негромко позвал Володя.
Тот резко встрепенулся и, выпрямившись на стуле, уставился на Володю так, будто впервые увидел и вообще не понял, как тот оказался на пороге его кабинета. Помотал головой и пришёл в себя:
— А… Да, я сейчас, — рассеянно пробормотал он, что-то ещё черкнул на листке, покусал карандаш, сделал пометку на полях.
Володя не смог сдержать улыбки — настолько Юра был милым и забавным. Всклокоченный, до сих пор в пижаме, с полубезумным взглядом — истинный творец!
— Так, я всё. — Юра наконец поднялся.
— Я завтрак сварганил, — Володя кивнул в сторону кухни. — Подумал, ты не будешь против.
Юра неуверенно покосился на пианино, на лист, который бросил поверх открытой клавиатуры, посмотрел на чашку кофе в руках Володи. Принюхался и заявил:
— Да какое «против»? Я только за!
Они почти доели, когда Володя всё же поинтересовался:
— Над чем ты сейчас работал? Заказ? Я думал, ты на каникулах.
Юра проглотил последний кусок бутерброда и помотал головой:
— Нет. Заказы я сдал… — он задумчиво оглядел кухню. — А это для себя. Но пока я сам не знаю, что именно.
Потянувшись за кофе, Юра мимоходом взглянул на него. Будто смутившись, он резко сменил тему:
— Так, что у нас сегодня по плану? Берлинский музей? Нужно узнать часы работы…
Он вскочил, подошёл к телефону, принялся суетливо листать справочник.
— Юра... — Володя подошёл к нему со спины — тот вздрогнул от тихого оклика, но продолжил шелестеть страницами. — Мелодия, что ты играл, очень красива. Лучше продолжи её писать.
Юра перестал листать справочник и медленно развернулся к Володе, посмотрел на него одновременно хмуро и удивлённо.
Володя пояснил:
— Я хочу сказать, что если для тебя важно это произведение, мы можем остаться сегодня дома. Я же не последний день в Берлине, музей подождёт.
Юра снисходительно улыбнулся.