— Нет, Юра! — громко и твердо выкрикнул Володя. — Я расстался с ним, это последний рецепт, который он мне выписал.
Его слова подействовали на удивление отрезвляюще. Юра вздохнул, подошел к Володе, протянул руку.
— Давай.
Володя покосился на половину таблетки, которую всё ещё сжимал в пальцах.
— Давай! Я не позволю тебе мешать сильный препарат с таким количеством спиртного! Не хочу с утра обнаружить рядом с собой труп. — И уже мягче спросил: — Что у тебя за традиция такая — на мудаков-психиатров нарываться?
Володя ничего не ответил и отдал ему таблетку, а Юра положил её на стол. Обхватил ладонями голову Володи, запустил пальцы в волосы, надавил на затылок. Володя послушно наклонился, прикрыл глаза. Юра прижался губами к его лбу.
— Прости, — прошептал Володя. — Я должен был раньше тебе сказать, просто…
«Просто боялся, что ты посчитаешь меня совсем чокнутым».
— Ничего, — перебил его Юра. — Всё хорошо. Пойдём спать. Я буду твоим снотворным.
И, пусть не сразу, но правда сработало. Юра лежал рядом, обнимал Володю, массировал виски, то и дело касался губами лба. Потом уложил его голову себе на грудь, стал гладить по волосам. Окутанный Юриным теплом, Володя слушал его дыхание и медленно, болезненно проваливался в сон.
13. В шаге от одиночества
Утром чудовищно болела голова. Едва разлепив глаза, Володя принялся ворошить память, усиленно вспоминая, что было вчера. Вспомнил клуб, выбесившего до белого каления Йонаса. Одна лишь мысль о руке, лежащей на Юрином колене, вызывала злость. Володя даже засомневался, точно ли ему не врезал. Точно удержался? Точно — он даже осмотрел руки на предмет ссадин. Не было. Похвалив себя за выдержку, Володя было убедился, что ничего плохого не сделал, и успокоился. Но тут же вспомнил разговор на улице, свои мысли, слова и ответы Юры. Это дурацкое «Ты мой?» и обещание Юры разобраться во всём завтра. Завтра наступило, но возвращаться к разговору не хотелось.
Юры рядом не оказалось. Володя прислушался — играет. Попытался уснуть, но воспоминания снова ворвались в похмельную голову. Усугублённые мигренью мысли стали ещё более жестокими и пугающими. Желая спрятаться от них, Володя встал с кровати. Если он пока не в состоянии их победить, лучшее, что можно сделать, — просто отвлечься.
Вопреки ожиданиям, Юра вёл себя как обычно: не сторонился его, не косился, не осторожничал. Казалось, будто вчерашнего дня не существовало, и Володя был благодарен Юре за это ощущение.
Позавтракали. Володя выпил аспирин и средство от похмелья, которое не особо помогло. Юра хотел остаться дома, чтобы Володя ещё поспал и пришёл в себя.
— Логично, но завтра мой последний день здесь, а я так и не видел Берлина, — заметил Володя. — Поехали гулять, пока светло, а по пути зайдём в какой-нибудь бар — выпью пива и очухаюсь. Тоже мне турист — был в Германии, а немецкого пива даже не попробовал.
— Договорились, только сначала отвезу тебя в бар, — строго сказал Юра. — Ходить будем много, тебе полумёртвому не осилить.
Володя не любил крепкий алкоголь и сегодня утром вспомнил почему. А пиво — не любил и подавно. Володя его просто не понимал: горькая, дурно пахнущая водичка — ни освежиться, ни насладиться вкусом, только голова тяжелеет. Но так он рассуждал трезвым и в отношении только русского или украинского пива, другого он попросту не пробовал — неинтересно. А Юра в немецком разбирался.
— Эх, жаль, что сейчас зима, — сказал он, заходя в бар на окраине Берлина. — Летом приедешь, пойдём в биргартен — там столики в саду под открытым небом. Красота.
— Мне и здесь хорошо, — ответил Володя, обводя взглядом небольшое, переполненное народом, но уютное помещение со сводчатым потолком.