Он вздёрнул бровь, с вызовом уставился на Володю. Но ни одна мышца не дрогнула на его лице, провокация не сработала, и Юра, закатив глаза, повиновался — снял фотографию.
— Ты послушаешь, что я написал для тебя? — спросил он, ложась рядом с Володей.
— Конечно. А давай прямо сейчас послушаем твою музыку?
— Нет уж. Это написано для того, чтобы слушать в одиночестве. Тем более мне будет интересно узнать, понял ли ты мой замысел.
— Какой замысел? Что ты имеешь в виду?
Юра рассмеялся.
— Мои истории, написанные для тебя.
— Музыкой, что ли? — не понял Володя.
Глядя на его недоумевающее лицо, Юра рассмеялся.
— Конечно музыкой! Музыка тоже способна рассказывать истории. Я написал несколько для тебя. Когда приедешь и послушаешь — расскажешь их мне.
Получив такую установку, Володя всерьёз забеспокоился. Что, если он не поймёт, что хотел сказать ему Юра? Что, если вообще не разберётся? Не страшно, если Юра заподозрит его в невежестве, но если вдруг решит, что Володе на самом деле плевать на его творчество?
— Знаешь, что плохо? — спросил Володя, накрывая их обоих пледом. — Хоть я читал книжки по теории музыки, но мне всё равно кажется, что я ничего не понимаю. Ты можешь научить меня понимать музыку? Вот, например, симфония. Что это такое и о чём?
Юра подозрительно сощурился. Володя приготовился получить выговор, но Юра осторожно спросил:
— Я правильно тебя понял? Ты хочешь, чтобы я научил тебя активному слушанию? Это же проходят классе во втором!
— Думаешь, я помню, чему учили на музыке в начальной школе? — хмыкнул Володя.
— Ладно… — протянул Юра. Ненадолго задумался, вздохнул и выдал целую тираду, будто заученную наизусть: — Симфония — это философское размышление композитора. Это роман в мире музыки, в нём, как и в литературе, есть персонажи и сюжет. Симфония состоит из четырёх частей, в каждой раскрывается одна из граней человеческого существования. Первая — образ человека действующего, вторая — человека размышляющего, третья — человек играющий, четвёртая — человек в обществе.
— Давай послушаем какую-нибудь? У Чайковского, я знаю, есть. Шестая, например.
— Нет, Чайковский, а тем более Шестая симфония, — это слишком сложно. — Юра снова задумался, встал, открыл шкаф с грампластинками. — О, вот, например, Пятая симфония Бетховена. Она короткая, и ты её точно знаешь.
— Включай.
Но Юра не спешил ставить пластинку. Аккуратно перекатывая её в руках, он прочёл лекцию, точно преподаватель в институте. С одним только отличием: этот преподаватель стоял голый.