Скрытая за водяной завесой, внезапно показалась громада аэропорта. Чудо советской архитектуры из белого камня со шпилями. Помнится, когда Володя его впервые увидел в середине девяностых, на ум пришло только одно сравнение — сталинские высотки в Москве, правда, в уменьшенном варианте.
«Ну вот и всё», — подумал он, паркуясь у входа.
Пока доставал Юрин чемодан из багажника, насквозь промочил пиджак. Только закрыл машину, как они с Юрой бегом бросились по ступеням под навес. Порыв ветра швырнул в спину капли воды.
— Как думаешь, рейс могут задержать из-за непогоды? — перекрикивая шум дождя, спросил Володя.
Юра пожал плечами.
— Не знаю. — Он выглянул из-под навеса, посмотрел вверх. — Вроде не обложной, вон там уже чистое небо. Сейчас на табло увидим.
Последние минуты их встречи тянулись будто намеренно долго. Володя гнал из головы не нужные сейчас вопросы.
Увидятся они снова или опять потеряются?
Как смириться с расставанием, когда они чудом встретились спустя столько лет?
Сквозь шум дождя прорезался гудок трамвая и стук колёс о рельсы. Володя наблюдал, как Юра открывает тяжёлые двери, заходит в фойе аэропорта. Он шагнул следом и погрузился в гомон огромного холла. Шум голосов, стук каблуков о мраморный пол отдавались эхом от стен. Володя суетливо стянул с себя промокший пиджак, идя за Юрой, глядя ему в спину.
Юра остановился, поставил чемодан на пол, посмотрел на табло.
На нём горело три рейса, самый ближайший вылет в четыре — «Харьков — Минск».
— Мой вот, регистрация уже заканчивается, — сказал Юра, обернувшись.
Володя нахмурился.
— Почему Минск?
Юра пожал плечами.
— Из Харькова нет прямых рейсов до Берлина. Только с пересадкой: либо в Борисполе, либо в Минске. Этот быстрее.
Володя кивнул.
Они замерли на полминуты — молча смотрели друг на друга. Володя думал, что надо бы уже сказать нечто в духе «Пока?» или «До скорого?».
Юра сказал сам: