— Стой, стой, — видимо, до того тихо, что Володя не услышал.
Но вдруг отпустило. Юрка понял, что зря просил его остановиться.
Володя расслабился, а он обнял его и прижался лбом к плечу, прислушиваясь к шумному, тяжёлому дыханию. Володя хотел отпрянуть, но Юрка обнял ещё крепче:
— Не уходи. Давай ещё чуточку так посидим?
Володя послушался. Прижался всё ещё очень горячим телом, чмокнул в мочку уха — Юрке опять стало щекотно, но приятно.
Недолго просидев так, неподвижно и молча, они начали замерзать. Володя отодвинулся и отвернулся. Хоть и было темно и толком ничего не разглядеть, Юрке всё равно стало неловко. Щёки горели, он, наверное, был весь пунцовый со стыда.
Володя брезгливо одёрнул рубашку.
— Всё нормально? — дрожащим голосом спросил Юрка.
— Запачкался вот, — Володя обернулся.
Бледный лунный свет пробился сквозь узкие ёлочки листьев и упал на его лицо. Необыкновенно милый, изнеженный и смущённый, он тёр рубашку и улыбался, на его щеках играл румянец.
— Вот бы всю жизнь так, да? — спросил Володя негромко. Юрка кивнул.
— Ты говорил, в следующий раз. Это когда?
— Когда мы встретимся. Я приеду к тебе или ты ко мне. Надолго, на целое лето.
У Юрки бухнуло сердце, наполнилось надеждой — так уверенно, без тени сомнения Володя это сказал.
— Будет так здорово! — оживился Юрка. — Я стану будить тебя игрой на пианино, а ты будешь вечно терять очки.
— Но я всегда их ношу и уже давно не теряю. — Володя повертел головой по сторонам, сощурился. Нашёл взглядом лежащие на траве очки, дотянулся, нацепил на нос. И с облегчением заметил: — Чуть не раздавили.
— Так и я давно не играю, — продолжал Юрка.
— Но ты ведь будешь? — спросил Володя и обнял его так нежно, как никогда раньше. Обвив рукой плечо, то поглаживал, то сжимал предплечье.
— Ха! Тогда ты и трёх дней не выдержишь, не то что всё лето! Ты даже не догадываешься, какое это мучение — жить в одной квартире с музыкантом. Музыка постоянно, постоянно! И это тебе не красивые стройные произведения, это озвучивание, ошибки, иногда одна и та же часть или даже нота. И всё это громко, на всю квартиру. Нет, ты не представляешь, какой это ад!
Володя заулыбался и вдруг снова снял очки. Положил их Юрке на колени и, зарывшись лицом в его волосы, прошептал на ухо: