Белый воротничок

— Этот профессор не в себе. Он на моих глазах пристрелил двух человек, только за то, что они назвали его посредственностью. Мол, знали его еще задолго до эпидемии. И что-то кричали про то, что Рогов пристрелил кого-то, кто эту вакцину мог сделать, и мы все обречены. А труп этого человека лежит рядом с въездом на территорию, и это именно Рогов пристрелил его, потому что сам бездарность и вечно завидовал. Вот после этих слов он и взбесился изрешетил обоих, потом перезарядил пистолет и еще раз выпустил все пули из магазина в окровавленные тела. Видал бы ты его лицо. Он псих, опасный. — Собеседника вновь передернуло.

— Хреново дело. — Я еще раз осмотрел камеру, но нет. Ничего не было полезного. Голые стены, дверь и окошко, с которого стекала вода из-за идущего дождя. Мой взгляд привлек Клык, который, кажется, стал приходить в себя.

— Смотри, очухался, — подтвердил мои наблюдения Валера. — Сейчас ему тоже руки развяжу. Затекли наверно.

Пока новый знакомый подползал к Клыку, тот уже принял сидячее положение, а затем открыл глаза. Глаза восставшего. Крик застрял у меня в горле, а тем временем Валера уже был за спиной восставшего Клыка и начал возиться с веревками. Я все же сумел побороть ступор и во все горло заорал что-то невразумительное, но поздно, Валерий уже развязал мертвецу руки и тот почуяв рядом живого начал поворачиваться к нему.

— Назад, — успел прокричать я, за секунду до того, как зубы Клыка впились в горло освободившего его мужчины.

— А-а-а-а-а, твою мать, — выругался я, вскакивая на ноги и пятясь к двери. Клык отнял лицо с окровавленным ртом от шеи все еще живого Валеры и посмотрел на меня, затем вновь наклонился к шее закатившего глаза журналиста, при этом глаз с меня восставший теперь не спускал. А по спине пробежали мурашки. Ужас сковал сознание. Я не мог оторвать взгляда от глаз восставшего. Первый, совсем слабый удар в дверь, прорвал платину страха. Я заорал так, как никогда не орал в жизни. Краем сознания я отметил, что даже мертвый Клык дернулся. Я принялся пинать дверь ногами, стараясь не поворачиваться спиной к твари, которая вырывала куски из горла Валеры и флегматично пялилась на меня. А я все стучал и бился в истерике, пока в мой мозг не пробралась мысль: «Не успеют». Взгляд заметался по камере в поисках хоть чего-то, что помогло бы мне выжить, но все тщетно. Пустые стены, пустой пол. Даже мебели нет. Взгляд споткнулся об ложку, которую выпустил из рук Валера, когда пополз освобождать Клыка. Я бросился к ней, как к спасательному кругу, а после обратно к двери. Выставив ее перед собой, на манер ножа, я вновь стал наблюдать за тошнотворной картиной. Но и отвести глаза я не мог, было страшно пропустить момент атаки. Еще одна мысль проблеснула в сознании, заполненном паникой: «И этот восстанет сейчас». Против одного я имел хоть какие-то шансы, а вот с двумя в закрытом помещении справиться я не мог ни при каких условиях. Как будто прочитав мои мысли, Клык внезапно прекратил вырывать шматы плоти из шеи Валеры и принялся неуклюже подниматься на ноги. Медленно, какими-то рваными движениями он принял вертикальное положение и, покачиваясь, двинулся в моем направлении. Все мое внимание было сосредоточенно на восставшем Клыке, но сознание отметило, что окровавленное тело Валеры дрогнуло, и по мышцам прошла судорога. А затем журналист начал подниматься. Против двоих восставших я ничего предпринять не смогу — это я осознал мгновенно, после чего, с диким криком, бросился в атаку на Клыка. Со всей силы я ударил его ногой в грудь, от чего мертвец отлетел назад и запнулся об второго, еще не успевшего подняться полностью. Результатом моей атаки стало падение Клыка, который упав на спину, заворочался на полу. Я, продолжая кричать, бросился на сидящего Валеру и со всей силы всадил ему ложку, в глазницу, после чего отпрыгнул обратно к двери. Никакого эффекта на восставшего это не произвело. Я застыл, в оцепенении глядя на свои пустые руки и поднимавшихся мертвецов. Жить мне оставалось считанные мгновения — с пустыми руками… Тем временем, Валера сел на корточки и медленно поднял на меня окровавленное лицо с торчащей ложкой из глаза. Ужасающее зрелище настолько сильно меня испугало, что я, не задумываясь ни о чем, изо всех сил нанес удар ногой в ту часть лица восставшего, откуда торчала ложка. На мгновенье бывший журналист застыл, а после куклой рухнул на пол. Только праздновать победу было рано, пока я был занят Валерой, на ноги поднялся Клык. При этом движения его были явно увереннее, чем у бывшего журналиста, они стали плавными и хищными. Вместо того, что бы пройти по прямой траектории, перешагнув через окончательно мертвое тело, Клык начал обходить его по левому краю. Мне не оставалось ничего другого, как броситься к телу поверженного противника, дабы получить хоть какое-то оружие, но тварь оказалась быстрее. Восставший бросился мне на перехват со скоростью человека, возможно немного медленнее, но мне, не ожидавшему такого поворота, вполне хватило. Тварь схватила меня за левый рукав и с силой потянула на себя. Из-за неудобного положения меня повело и я, вместе с Клыком, упал на пол. Возле самого уха раздался громкий «клац», я изо всех сил отпрянул в сторону, но добился лишь того, что протащил тело твари за собой, руки разжимать он и не думал. Тогда я подтянул ноги к животу и оперся ими о его торс, не давая приблизиться ко мне, руками я отталкивал его плечи, периодически одергивая их от его зубов. Тварь, поняв, что таким образом еще долго не доберется до своего ужина, решила сменить тактику и вместо того, чтобы давить мне на ноги извернулась и стала наползать на меня. Когда я спохватился, было уже поздно, легкое тело Клыка зафиксировало мои ноги в неудачном положении. Из последних сил я рывком перевернулся на спину и упершись руками в плечи восставшего отодвинул от себя, фактически держа на весу. Запах крови, какой-то химии и гнили ударил мне в лицо. Я хотел кричать, но боялся, что в открытый рот попадет та мерзость, что сочилась изо рта восставшего. Я чувствовал, что силы покидают меня. Оскаленная морда твари с каждым мгновением становилась все ближе ко мне. Руки дрожали от напряжения, казалось, что вот-вот они подломятся под весом чудовища и его зубы вгрызутся в мою плоть. Несколько капель красноватой жижи упали мне на лоб, но я уже не обращал на это внимания. Я прощался с жизнью. Внезапно раздался выстрел, и голова Клыка дернулась. Казалось бы, только надо мной зависла скалящаяся морда монстра. Но вот на мгновение она исчезает из поля зрения, откинувшись назад, чтобы через еще одно мгновенье показаться мне с аккуратной дыркой посредине лба. Но, не дырой от пули было главное преображение облика восставшего. Глаза. Чертовы глаза. Их выражение неуловимо изменилось, и вот это уже не ужасающий монстр, а обычный труп не самого приятного, мне, человека.

Я опрокинул, внезапно ставшее таким легким, тело Клыка. А сам замолотил руками и ногами стараясь отползти от трупа как можно дальше. Сзади кто-то сильно дернул меня за шиворот. Так, что затрещала куртка, а рот открытый в безмолвном крике захлопнулся, из-за чего я больно прикусил язык.

— Встать! — Заорали мне в ухо. Я, кажется, даже улыбнулся, поворачиваясь к спасшему меня человеку. Но, мой радостный настрой не был оценен. Тяжёлая рука в перчатке с твердыми вставками стерла мою улыбку с лица. Удар был столь сильным, что я отлетел прямиком на труп Клыка. Я сразу же вскочил, но в этот момент заметил, что в мою сторону направленно аж три ствола. Два АК-74, их ни с чем после службы в армии не спутаешь, и еще один, чуть дымящийся, был пистолетным. Модель пистолета была та же, что и у водителя, который привез нас с Клыком. Я остановился и поднял руки.

— Не покусал, не покусал!! — Я старался говорить так, чтобы мои слова звучали четко и понятно.

— Сейчас выходишь с поднятыми руками и поворачиваешься в сторону лестницы. Опустишь руки — стреляем. Повернешься — стреляем. Понял? — Голос говорившего был спокоен, и чувствовалось в нем какое-то раздражение.

— Да, только не стреляйте, я здоров. Он до меня не добрался! — Я, не опуская рук, дождался пока вооруженные люди освободят проход, и медленным шагом вышел в коридор. Стало ясно, зачем меня вывели из камеры. Я даже зажмурился поначалу, яркий свет «дневных» ламп сильно был по глазам. В камере света не было, следовательно, рассмотреть есть ли у меня укусы было невозможно. Я продолжил выполнять инструкции военного с пистолетом и направился к лестнице наверх. Когда до лестницы оставалось несколько метров, в проеме показались чьи-то ноги, принадлежавшие спускающемуся, по этой самой лестнице, человеку. Я благоразумно остановился.

— Не понял, — в голосе спускающегося человека слышалось нескрываемое удивление. Взгляд холодных голубых глаз полыхнул недовольством.

— Полковник Таранов¸ я не понял, что вы делаете с МОИМИ заключенными? Почему дверь кабинета открыта? Кто стрелял и куда, прошу прощения, стреляли? — Голос мужчины слегка за шестьдесят, в строгих очках звучал требовательно и, несмотря на интеллигентное лицо, немного капризно.

— Николай Иванович, только вывели его из…кхм…кабинета, там кто-то в зомби обратился, остался в живых один он, — начал отчитываться тот, что был с пистолетом. Голос стал каким-то заискивающим.

— А зачем вы в кабинет столько людей помещаете? И почему не проверяете на наличие укусов? — Приподнял бровь мужчина в халате.

— Больше не повторится, — человек с пистолетом, названный полковником Тарановым застыл в ожидании приказов. Профессор еще пару секунд сверлил проштрафившегося подчинённого взглядом, после чего повернулся уже ко мне:

— Ну-с мил человек, не покусали Вас? — Обращаясь ко мне, старикан был самой учтивостью. Я лишь отрицательно мотнул головой. После произошедшего в горле пересохло. Убивать меня вроде бы передумали, но рук я не опускал. На всякий случай.

— Ох, прошу простить мои манеры, меня зовут Николай Иванович Рогов, я доктор наук…молодой человек опустите, наконец, руки. Зачем вы их держите в таком неудобном, для беседы, положении?! — Рогов раздраженно всплеснул руками.

— Боюсь, — честно признался я. — Сказали, что если опущу — пристрелят.

— Не волнуйтесь — не пристрелят. Опустите их уже, наконец, — доктор наук даже притопнул ногой в чувствах. Я, не смотря на это, все же вопросительно посмотрел на полковника, и после его кивка руки все же опустил, но очень плавно.