Голоса

Там она встретила множество неизвестных ей лиц, которые раньше были такими же несчастными, как и она, разговорилась с ними, встретила священников и духовных людей. Все это ей было в новинку, но прониклась от того какие все они милосердные и отзывчивые. Как это обычно бывает. Именно там услышала именно те слова, которые так были нужны ее душе. Именно там она пришла к богу. Стала после поездки ходить в храм, стала с упованием постигать новое, а в советское время ей даже презираемое, хотя это теперь было лучше лекарств для израненного нищетой сердца, там ее ждал дивный новый мир, святые и их жизненные неурядицы, которые они преодолели верой и праведностью. Она смогла унять внутреннюю боль, стала водить тебя маленького в воскресную школу по воскресеньям. Начала посвящать все больше и больше себя религии, и изучать ее догматы. Постепенно стала считать себя искренне верующей.

В религиозном созревании ребенка семья занимает исключительное место именно тем, что она является для него главным проводником религиозных чувств-сказали ей священники. И она твердо решила, что ее сын вырастет в праведности.

Тех семян, которые сеются в детской душе от ранних годов, когда дитя живет одной жизнью с семьей, этих семян ничто не может вытравить – и рано или поздно светлые силы души вступят в бой с темными, душа вновь будет искать Бога – скажут ей ее новые духовные наставники. Вокруг страна оправлялась после 90х, и твоя мать решает, что тебе никак нельзя переживать нечто подобное, что испытывала она, что ты должен быть силен духом и верить в Бога, который ей помог все преодолеть и защитил от всего плохого.

Очень важно с ранних лет приучать дитя к тому, чтобы дитя поступало в соответствии с его глубокими, искренними чувствами, чтобы его «сердце» было вдохновителем его действий– такие напутствия она воплощала, а из-за того, что сама росла без отца, она извратила на свой лад воспитательные методики, привнесла строгость и покорность. И никаких шагов влево вправо. Чуть ли не Домострой устроила. Ты был весьма так удивлен, но подумал, что все это временно.

Велико значение бытовых сторон при праздновании великих праздников, которые тоже очень много дают детям– и вот маман возит тебя по праздникам церковным, ты еще не очень понимаешь зачем все это надо, вы посещаете духовных лиц и каких-то немытых и вонючих старцев, но зато своей праведностью и святостью поражающих паству, ищущую благодати.

Там же звучит, что только на этих путях и можно духовно взрасти ребенку: он должен сам, без подсказки, без внешних мотивов почувствовать и пережить всю духовную реальность и значительность его связи с семьей, должен сам освободиться от гипноза вне семейной среды, то есть ему все это надо внушить, дабы он уверовал в ангелов и демонов. Заставить испытывать страх.

Но дальше стало еще веселее. Проявилась излишняя фанатичность, вызвавшая последствия.

Твоей матери повезло встретиться с поклонниками творчества старца Капитона. Какие-то темные люди внушили ей, что для того чтобы замолить свои грехи и безбожие в советской молодости, нужно пройти истинное покаяние. Но все б ничего, да только Капитон тот был крайне поехавшим человеком. Учение старца Капитона– это один из самых загадочных, жутких и малоизвестных религиозных опытов на Руси. Оно насквозь пессимистично и эсхатологично, аскетично и воинственно, скрыто и таинственно. Капитон постоянно носил на груди и спине каменные вериги общим весом около пятидесяти килограмм в любую погоду. Об этом писал некий старец Евфросин: «Вериги на себе носил каменные: плита сзади, а другая спереди, по полтора пуда в обеих, а всего весу три пуда, петля у него в поясе, а крюк в потолке, железные, и то ему постель, – прицеплял крюк в петлю, повисши спал».

Спать на крюке, каково, а?

Даже когда Капитона начали преследовать власти, то, в прямом смысле, убегая от них, подвижник не сбрасывал вериг. Так и бегал с тремя пудам каменного веса по Вязниковским лесам: «бёгом шёл по чаще в веригах, изрыгая и проклиная гонящих». Поймать старца молодым ловчим не удалось. А ведь это при том, что Капитон питался только водой, ягодами, овощами, блюдя строгий пост даже на Рождество и Пасху. К последней капитоновцы вместо яиц готовили красную лукавицу: «А при христосовании вместо красных пасхальных яиц дарил червленые горькие цибули, сиречь луковицы вместо яиц»». Аскетизм тех капитонцев дошёл до крайности и перерос в прямое умерщвление плоти. Эта практика получила названия уморений, когда человек добровольно убивал себя долгим постом. Капитоновцы строили специальные уморильни, вроде срубов или землянок, куда верующие шли поговеть до смерти. Традиция продержалась до конца XIX века, когда из-за близящейся переписи населения староверец Ковалев навсегда закопал в яму двадцать пять единоверцев. Постничество рассматривалось капитоновцами как духовный подвиг, умерщвление плоти, помогающей спасти душу. А тот, кто уморил себя до смерти, тот более остальных пострадал за веру. Секта была радикальна, не только уморяла и сжигала себя, но и, судя по всему, атаковала врагов. Настроения капитоновцев отражали дух Апокалипсиса, предчувствие скорого конца света, которым была пропитана Русь в первой половине XVII века. Сектанты полагали, что в мире воцарилось зло ещё до реформ Никона, а церковная иерархия утратила благодать. Лидеры капитоновщины не оставили после себя догматических сочинений, они предпочитали верить не пером, но делом, уходя в лесные скиты и замаривая себя голодом. Каким-то невозможным образом (наверное, из-за отсутствия официального суда над сектой) капитоновцы избежали участи быть подробно описанными церковниками и учёными, а сам старец Капитон перехитрил преследователей в красных кафтанах. Он уморил не только своё тело, но и достоверные свидетельства о нём.

И это конечно хорошо, да только вот спустя столетие, прочитав про его приключения, возникали в нездоровых умах, некоторых поехавших желания повторить такие вот подвиги, а заодно других научить искуплению и благодати.

И благодаря вот таким вот «старцам» разбилось столько судеб, что и не сосчитать. Конечно, такие финты можно прокрутить только с теми, кто «потерял свою голову», так сказать, смирился пред волей «старца», короче, стал ущербным. Нормальному человеку же, от одного вида таких старцев дурно делается, и причём, в прямом смысле, ибо клопы, блохи и принципиальное непринятие туалета – их отличительные черты. Вот, говорят, св. Антоний Великий не мылся никогда в жизни, и я не буду. Мученицы Пузовские лежали прикованные к постели и по их телам ползали черви и блохи. Как после этого от человека пахнет, можно только представить. Но. Ущербным нравится! Они видят в этом особый колорит, особую богоприисполненность. Сидит, представляете, некий старец, и с чувством собственного превосходства, вещает вам про скорое пришествие антихриста, про бесов, про чипы, вживляемые в мозги, про мировой заговор, святого Ивана Грозного, Николая Кровавого и спасителя Русской земли Гришку Распутина. Всё! У неподготовленного человека, особенно лишённого всякого критического разума, разрыв шаблона! Вот! Вот, что мы так давно искали. Вот она экзотика, никакого тебе Тибета не надо. Но за всей этой экзотикой скрывается страшное. Если вы не выпутаетесь из лап этих проходимцев, вы становитесь зомби. Вы начинаете повторять непонятные вам самим молитвы, вы начинаете срывать с продуктов штрих-коды, утверждая, что это метки антихриста, вы, в конечном счёте, начинаете ненавидеть родных и близких, по прямой заповеди Христа «оставить все», вы начинаете ненавидеть женщин – как сосуды разврата, с этими их каблуками (прообраз бесовских копыт), с крашенными ногтями (это евреи-талмудисты выдумали ритуальное кропление ногтей кровью христианских младенцев) и т.д. и т.п. И всё, что ещё вам расскажет ваш «добрый батюшка», ваш духовник. Но что стоит за всем этим? Что ожидает вас далее? А дальше – ненависть к самому себе и просто самоедство. Раз всё на свете нельзя: вкусно есть нельзя, любить женщин нельзя, слушать музыку тоже ни-ни. Самому мыслить даже нельзя, во всём нужно советоваться с духовником, – то у вас начитается прямое самоедство. И оно заканчивается обычно, либо шизофренией, либо еще чем похуже. У многих больных и веры то нет, есть тупейший конформизм и отсутствие даже зачатков критической мысли. Зато есть бесконечная вера во всяких старичков, иконочки, источники, земельки, мощи всяких батюшек, серафимов и т.д., и т.п. И всё это приводит человека к вышеописанным последствиям. И дай бог встретить настоящего духовника, без всех этих причуд.

В религиях нет ничего плохого, пока ее не начнут рекламировать фанатики и душевнобольные, причем используя знание, хотя бы интуитивное, законов психологии. Но бывает, что и нездоровый поп, точно так же, как и сектанты, начинают «благословлять» продавать квартиры, уходить в монастыри, бросать детей, предлагать переселиться из города в какую-нибудь глушь. Единственная разница – сектанты просят принести деньги им. Попы обычно этого не просят. Так что не подкопаешься.

И да, твоя мать постепенно, под влиянием всяких старцев Пигидиев, устроила тебе дома самый настоящий православный Домострой. С избиением розгами, молитвами на горохе и строжайшей дисциплиной. Из доброго родного человека она превратилась в твоих глазах в нечто зловещее, требующее соблюдение постов, обрядов, молитв и других невеселых прелестей. К тому моменту она избавилась от телевизора, по вечерам почти не горел свет, пища была скорее духовная, а еще у нее включился режим праведник (нет, камней она на себя не вешала) – попросту говоря тащила бомжей голодных домой отогреться, собак и кошек беспризорных собирала, ходила сама в рванье и деньги, имеющиеся, отдавала в храмы. Родной дом пропах мочой.

Все было очень плохо. Серьезно, это было невыносимо, особенно стоять коленями на горохе, не понимая, что собственно происходит, ты ведь просто рисовал, а оказывается должен был переписать житие Сергия Радонежского, дабы рука и голова запомнили каждое святое слово. И еще говорила, что хочет отдать тебя в семинарию, и говорила это на полном серьезе.

А ты больше всего любил бабушку и в семинарию не особо намеревался. А еще стал осознавать, что происходящее вокруг какая-то полная хрень, и религия тут не при чем, просто человек на голову болен, и ты, маленький проказник, стал стараться как-то всего этого избежать. Расспросить даже пытался о противоречиях и тех вещах, которые помогли бы убедить твою маму что она ошибается. Неудачно получилось, она кричала про бесноватого и весьма сильно хлестала за подобное.

Ты уже забыл о сверстниках, которые над тобой в открытую издеваются из-за всего этого. Слово пост вызывает у тебя дрожь– и так с едой все паршиво, так вот в пост еды нет вообще. На хлебе(немного) и воде в редкие дни, дабы очистить тело и душу.

И ты выдумал себе воображаемого друга, разговаривал с ним, точнее с зеркалом, и это был единственный, кто кроме бабушки тебя понимал.

Но стало еще хуже, она стала тебя чаще бить, а ты, маленький сопливый нытик, возненавидел ее. Нет, серьезно, ты стал мечтать, чтобы этот кошмар закончился, и мечты мечтами, но ты решил в один вечер не идти после школы сразу домой, а еще погулять, потому что дома плохо и страшно. Да, пришел ты в тот вечер позднее и получил за непослушание розгами, тебе было больно и паршиво, а позже твоя мать потом сидела с какой-то неопрятной подругой (не менее поехавшей), которая рассуждала, что правильно тебя розгами хлестали, так и надо, и говорили они, что семинария верное решение, нечего в этих институтах, проклятых делать, там все от лукавого.

А ты слушал, что тебе оказывается надо научиться праведности, ибо лукавый у тебя соблазны начал вызывать, а главное, мать, свою мать окаянный не слушается, и всякое еще звучало в подобном духе.