Поддерживая под руку, бабка вводила в подвал… Таню!
Что?! Олег как бешеный зверь бросился на решётку своей клетки и вцепился в её толстые прутья руками. О, если б он мог сейчас разогнуть это чёртово железо, чтобы выбраться наружу и прийти на выручку так нравившейся ему девушке. А бабку разорвать, растерзать, растоптать. Ведь было совершенно ясно, зачем она привела в свой подвал пребывающую в беспамятстве девушку.
– Ишь, как встрепенулся при виде девки! – с мерзким хихиканьем проворчала бабка. – Успокойся.
Сказав последнее, бабка чуть заметно махнула в сторону Олега рукой. И в тот же миг он почувствовал, как всё его тело так обмякло, будто каждая его мышца в один миг напрочь потеряла свою силу. Едва цепляясь руками за решётку, он медленно сполз по ней на пол.
С противным скрипом открыв его клетку, бабка затолкала туда ничуть не сопротивлявшуюся Таню, прямые светло-русые волосы которой рассыпались по её плечам и даже по лицу. После чего в руке у хозяйки подвала, снова невесть откуда, появилась такая же, как она всё это время приносила Олегу, корзина с продуктами. Поставив её на пол, она с лязгом захлопнула решётчатую дверь.
– Расскажешь ей, что с этим делать, – по-приятельски подмигнула она Олегу, кивнув на всё ещё не отошедшую от её чёрных чар Татьяну. – А я уж пойду. Замаялась я с вами…
Широко зевнув, старуха сделала пару шагов по направлению к выходу, после чего снова повернулась к пленнику, зачем-то поясняя:
– Ей тоже надо отъедаться. Очень уж худосочная попалась. Как ты. Тьфу, ну что ты будешь делать!
– Зачем же Вы тогда её похитили? – вместо Татьяны Олег был готов увидеть в своей клетке кого угодно.
– А-а! – бабка раздосадованно махнула рукой. – Сперва не разглядела, а потом…
– Что потом?!
– Потом уже не стала возвращаться. Да видно зря. Не подавать же кости на стол!
Пройдя ещё немного, всего на миг взглянув себе под ноги, она продолжила объяснять:
– Сестра в гости ко мне уже назавтра обещалась. А у меня из угощения был только ты. Худющий, явно шкилет. Думала посочнее кого раздобуду, а попалась такая же! Прям хоть снова на промысел иди… И-э!
Последнее было нечленораздельным возгласом, с которым бабка раздосадованно махнула на Олега рукой, после чего сразу же повернулась и спешно затопала к выходу. Через несколько мгновений скрип закрываемой двери и раздавшийся вслед за ним лязг замыкаемого замка возвестили о том, что старуха ушла.
* * *
Красивые жёлто-зелёные глаза ошарашенной Олеговым рассказом Татьяны были переполнены ужасом. Губы её дрожали, руки тряслись. От недоверия, которым поначалу немного сквозил её голос, – естественно, такое в голове у нормального человека уложится отнюдь не сразу! – после того, как Олег показал ей сваленные в кучу за окровавленным пнём страшные разлагающиеся человеческие головы, не осталось и следа. И теперь только огромный страх, да что страх, неописуемый ужас, завладел в её рассудке абсолютно всем, не давая там даже попробовать зародиться хоть чему-то иному.
Попробуйте хоть на миг представить себя на месте Тани, да хоть и Олега, в те мгновения! Когда они отчётливо понимали, что в ближайшем будущем их убьют и зажарят. А может быть сварят, или испекут, или засолят… Не важно, как, главное, сожрут! Эта мерзкая бабка со своей не менее, надо думать, отвратительной сестрицей.
Но это ещё не всё! Один из них – Таня или Олег, – пойдёт на эту жуткую смерть первым, и тогда второй будет вынужден на всё это смотреть. Окровавленный пень и отрубленные головы в углу красноречиво свидетельствовали о том, где состоится кровавый кошмар. Сразу и не скажешь, что было лучше, – пойти на смерть раньше своего товарища по несчастью, чтобы поскорее избавиться от мучения страхом, или остаться смотреть на то, как будет умерщвлён тот, кто примет смерть первым. Как бы то ни было, Олег уже для себя решил, что пойдёт первым, давая своей избраннице хоть мизерный шанс остаться в живых. Насколько она проживёт в таком случае дольше него? На день? Два? А может быть, на неделю? Кто знает! Но насколько б ни было, за это время всякое может случится…
Татьяна была просто в шоке от всего рассказанного ей Олегом. И в шоке ещё большем, чем случился в своё время от таких же впечатлений у самого рассказчика. Голос её то и дело срывался, движения сделались резкими и хаотичными, голова отказывалась соображать. Худощавое лицо порозовело, застилавшие раскрасневшиеся глаза слёзы уже давно катились по щекам и даже по её изящному подбородку, размазывая по ним тушь с ресниц.
ebooksa