– Оставил. Мы оба это понимаем.
Киф отвернулся, глядя на волны, накатывающие на песок.
– Не хочу, чтобы ты меня жалела.
– Ничего не поделаешь. Но это не жалость. Это… не знаю, как назвать. Ничего не понимаю.
– Как и всегда, когда речь заходит обо мне, – вздохнул Киф.
– Ну, мне сейчас хочется ворваться в огрскую тюрьму и врезать твоей матери по ее спесивой физиономии. А потом смотреть на текущую из носа кровь и разглагольствовать о жизненной силе, заодно спрашивая, чувствует ли она себя могущественной.
– Ух ты, кто знал, что ты бываешь такой жестокой.
– Иногда бывает. А уж сейчас… – все ее тело содрогнулось под напором спутанных эмоций – чудовища, рвущегося из груди.
Киф удержал ее.
– Ценю твою ярость, Фостер. Но, правда. Оно того не стоит.
Она понимала, что он имеет в виду на самом деле. «Я того не стою».
И это бесило больше всего.
– Однажды я докажу, что ты не прав, – пообещала она.
– Я просто рад, что ты меня не оттолкнула.
– Ты правда думаешь, что я могла бы так поступить?
– Иногда я думаю, без меня тебе будет лучше.
Он попытался отстраниться, но Софи не отпустила.
– Мне станет лучше, когда ты вернешься домой и я буду знать, что ты в порядке, – прошептала она.
Он не согласился. Но и возражать не стал, поэтому они решили оставить все как есть.
– Как ты вспомнил? – спросила она.