Так вот — баня. Сначала заставлял он натаскать меня воды из родника. Не из колодца или речки, а из родника. Сам дядя в это время, набрав мелкого песка в мешок, «драил» этой «патентованной» поломойкой до белого цвета пол и полок бани. Нащипав острейшим ножом пихтовых щепок, подкладывал на них березовую кору, да разводил таким способом жаркое пламя в гудящей печурке и под завязку набивал её березовыми поленьями.
И вот тут наступал небольшой перерыв и время второго «блюда».
Дядя Иван, и по отчеству Иванович, раскурив сигарету, обстоятельно расспрашивал меня о делах, живо интересовался нашими общими знакомыми. Но я ждал от него другого. Множество его небольших рассказов, замысловатой вязью, сплетали причудливое полотно жизни моего дядюшки Иван Ивановича.
Но пока не протопит он баньку до звонкого, жаркого пару, ничего выведать, выпытать у него интересного было нельзя.
И тогда наловчился я, задавать ему разные вопросы. Отвечал он на них хотя и скупым набором слов, но так к месту и так просто — красочно, что запомнить все было трудно. Силилось все в моей памяти в одну веселую, яркую мозаику.
И вот баня готова. Знобит тело ароматом горячего пара. Нет, мало моему дядюшке.
Пошлет он меня на чердак. В Орловке чудно называют это пространства под крышей — «подизбенка». На чердаке — веники, березовые, душистые!
Иван Иванович никому не доверял заготовку столь важного для бани предмета. Почему то считал, что веники надо вязать второго августа, на «Ильин» день. Полезно для здоровья и пар по особенному нагоняет на тело. В каждый веничек вкладывал он две, три веточки холодной мяты, да колючую ветку зеленой пихты.
Эх, и запахи летали по парилке!
Вот, наверное, скажите, расписывает баню, как будто мы сами не парились вдоволь!
Но надо обрисовать нравы моей родни. Вам станет понятен простой и бесхитростный их быт. Вам станет понятно, почему отчаянно лихой морячок так ценит жизнь и украшает её приятными мелочами.
Все по порядку, все по порядку.
Напаривались мы с ним до блаженства, или как говорил дядюшка «Пока якоря не покраснеют!». Под якорями он имел ввиду две своих синих наколки — якорьки на предплечье, а подними две скрещенные шпаги.
Сильно сомневался я, что это шаги. Сомнения развеял сам дядя, ответив на мой вопрос. Оказалась самурайские мечи! Ну, прямо подводная лодка в степях Казахстана! Почему японское оружие? Замкнулся дядя. «Потом расскажу».
Пытать в бане, старого «моремана» было бесполезно.
После бани перешли в дом, холодный квас подарил блаженство.
Дядя Ваня умиротворенно гладил пригревшегося у него на коленях полосатого кота.
Разговор как всегда завязался с моего вопроса.
Сколько помню я свою родню, всегда у них жили полосатые коты и всегда по кличке «Юнга». Почему? Потрепал дядюшка кота за ушами и поведал мне историю.
«Один из его собратьев однажды спас мне жизнь! Да и не мне одному, посчитай, всему экипажу, всему судну. Службу длиною, в четыре года, я нес в Тихоокеанской эскадре торпедных катеров. Судно не большое, верткое, экипаж пять человек. Но все как на боевом судне. Капитан, боцман, механик, радист и матрос.
ebooksa