— Нам палки в колеса вставляли, но проект выдержал и бомбанул! Плюс я форму наращиваю и могу вернуться в гонки. Думаешь, тем, кто на мое место нацелился, это по вкусу? Головин рвет топы. Все… Честно выбить из-под ног почву они не могут, в ход пошли грязные методы. Мась…
Вит выдыхает.
— Я на трамплине перед прыжком. Пожалуйста, не угробь мой взлет напрасными подозрениями.
Вот и весь разговор.
Не угробь меня, просит он.
А как же я? Мне нервы вытрепали эти неурядицы.
Я едва нахожу в себе силы не скатиться в истерику. Или силы уже все, исчерпаны? Наверное, поэтому я так реагирую.
Да, я устала. Вымотана!
Попробуйте вынести бзыки мужчины, который шел только вперед, брал высоту за высотой, а потом вдруг свалился с пьедестала и даже, прости, задницу себе некоторое время не мог подтереть! Утки за ним выносить приходилось и терпеть его дурное настроение по этому поводу.
А сколько раз он рвался на тренировки? Рвался и срывался.
Сколько скандалов, мелких ошибок, осечек, травм…
Сколько слез я выплакала, и нельзя это показывать. Нельзя!
Кир как-то пьяно заявил:
Тогда он, конечно, задвинул мне про житейскую философию, но я в его пьяные бредни не вникала. Мне тогда вообще показалось, будто он ко мне клеится, потому что повис на плечах, дышал перегаром и не отлипал, еще на танцы позвал.
А Вит? Где был в это время Вит?
С телефоном вышел, его кто-то поздравлял. Кажется, школьный друг, живет в другом часовом поясе, с колоссальной разницей.
— Мась… Мась, послушай.
Вит присаживается на корточки передо мной, согревает руки между своих ладоней.
— Верь мне. Слышишь? Я люблю тебя. Очень. Я тебя… Люблю. Ты нужна мне. Именно сейчас. Как никогда раньше. Знаю, тяжело. Напряжение колоссальное. Но не ведись ты на эти тупые разводы. Поговори со мной.
— Хорошо. Давай поговорим. Что было на вечеринке?