– Может, они про нас забудут? – с отчаянной надеждой прошелестела Валентина.
Жуткий вой раздался за забором! Их бегство было обнаружено! А потом этот вой начал приближаться, словно кладбищенские монстры вознамерились выбраться наружу.
– Откуда они знают, где мы? – слабо выдохнула Валентина. – Они же сейчас нас не видят!
– Они чуют наш запах, – прошептал в ответ Лёнечка. – Бестелесные духи не пахнут. А мы живы…
Он не сказал «пока», но это слово будто повисло в воздухе.
– Эй! – вдруг донесся из-за стены веселый женский голос. – Эй, вы!
А вслед зачастили голоса один за другим: мужские, женские, детские – и нечеловеческие, звериные, хриплые, воющие, с трудом управляющиеся со звуками человеческой речи:
– Эй, вы! Эй! Эй, вы!!!
Голоса впивались в уши так же, как белая трава – в тело двоеглазки.
Это было мучительно! Казалось, они высасывают мозг, как трава высасывала кровь!
Ничего в жизни Валерке так не хотелось, как вскочить и яростно заорать: «Пошли вон! Отстаньте!»
Но Валентина, видимо почувствовав это, впилась ему в руку пальцами и ногтями:
– Молчи! На зов мертвых нельзя откликаться! Иначе навсегда останешься с ними. Они завладеют тобой! Это я еще в Хельхейме поняла!
– Надо бежать, – пробормотал Валерка. – Чего мы ждем?!
– Я не могу, – простонал Лёнечка, – ноги отнимаются!
– Мы тебя под руки возьмем и потащим, – решительно прошептал Валерка. – Нельзя сидеть! Они уже близко. Они сейчас набросятся на нас!
– Я не могу… – всхлипнул Лёнечка.
И вдруг сквозь сонмище разноголосых окликов прорвался какой-то хриплый крик.
В тот же миг наступила тишина. Налетел ветерок, принес откуда-то дуновение тепла.
И Валерка каким-то немыслимым образом догадался, что это был за крик.