19.
Его пассажиры в прошлом и должники в настоящем не походили на себя.
Жаннет сидела, застыв с кусочком мяса, который пальцами обеих рук держала перед ртом. Она не жевала, не моргала, не дышала. Замерла. Уставившись в окно перед собой, переживала услышанное. Подбирала в голове подходящее объяснение, которое выглядело бы хоть сколько-нибудь правдоподобно. И очевидно – не находила.
Ее состояние представлялось само за себя говорящим. Без слов. Понятным даже непрофессионалу. Девушка в ступоре. Сознание растерялось, ищет прецеденты, чтобы сравнить, оценить, вынести вердикт. Мыслительный процесс происходил столь напряженно, что в установившейся тишине почти слышалась работа винтиков и шурупчиков ее мозга. Которые прокручивались впустую.
Жюль тоже поначалу испуганно застыл, но справился с собой быстрее. Очнулся и едва не поперхнулся, ощутив во рту приличный кусок, который – ни туда, ни сюда: в горло не шел, выплевывать неудобно. Кое-как разжевал, с гулом проглотил. Вкуса не разобрал – не до того. Оставшееся мясо положил обратно. Уставился вопросительно на Перрину.
- Это ночная птица кричит, - проговорила она, как всегда неубедительно. - Здесь церковная сова в лесу живет, «У-гу» зовут. По ночам ей одиноко, вот и плачет. Да вы не пугайтесь! – произнесла дама очень странным образом: слова утешающие, а тон - угрожающий. Если собралась успокоить гостей, то не получилось у нее. - Я же не боюсь. Мы с ней дружно живем, не мешаемся.
- Совы так не орут. Они молчаливые, - попробовал возразить Жюль, как-то неуверенно. Он не знал обычаев ночных сов, но не поверил старухе. – И «У-гу» - это несерьезно. Как ее научное название?
На сей раз трактирщица решила не замечать вопросов, ни телепатических, ни заданных голосом. Она демонстративно отвернулась к камину и, взяв стоявшую рядом гигантскую кочергу – прямую с острым концом, похожую на копье, принялась ворошить угли.
Когда женщина наклонилась, юбка сзади приподнялась, открыв ноги в самодельных плетенках. Ноги поразили зрителей необычной формой: от пятки отходил острый, когтистый отросток, стопа разделена на три части. Похоже на кожистую лапу птицы страуса или травоядного игуанодона, вымершего миллион лет назад. Дизайнерская конструкция сапога? Обман зрения в неверном свете? Или это не ее ноги?
- Это мои ноги, - соизволила ответить женщина, не оборачиваясь.
Видимо, ей нравилось отвечать на не заданные, но витающие в воздухе вопросы. Управившись с углями, она выпрямилась, повернулась лицом к гостям.
– Очень просто. Мне плетут обувь по заказу, потому что стопа нестандартная. У меня слоновая болезнь, - объяснила она.
Объяснение в который раз звучало неубедительно. Особенно для постоянных зрителей ежевоскресной передачи «Мое нездоровье», к которым относилась Жаннет. Слоновая болезнь – опухшая стопа и щиколотка, а у нее – отростки. Скорее птичья болезнь. Только таковой в природе не существует. Или существует, но в единственном числе – у хозяйки трактира, потому науке неизвестна.
Чаша терпения Жаннет переполнилась. Странности надоели. Их количество, случившееся в один день, превысило допустимую для психики норму. Сначала примитивная дырка, приспособленная под туалет. Потом – душераздирающие крики снаружи. Теперь вот явное вранье про ноги в трехпалых лаптях. Не упоминая высокомерной, жирной крысы, нареченной императорским именем.
Кстати, какая именно императрица имелась ввиду? Навскидку в голову Жаннет пришло только одно имя – Мария-Антуанетта. Которой в революцию гильотиной голову отрубили. Печально, конечно, но это событие к их предстоящей свадьбе отношения не имеет. Оно из другого отрезка истории, чем тот, к которому Жаннет с Жюлем собирались прикоснуться...
Желательно поскорее. Девушка не ощущала себя в безопасности. Она наелась и согрелась, но все-таки испытывала неудобство. Не конкретно – от чего-то, а вообще. От трактирной атмосферы. Неопределенной. Страшноватой. Непонятной и нелогичной. Эта нелогичность имела одно свойство: она не вызывала живого любопытства, не рождала желания спросить. Лишь навевала неизвестной природы заторможенность. Расслабленность, граничившую с легкой парализацией.
Воля притупилась. Захотелось встать и уйти, а ноги не двигались. Пропала способность к трезвому анализу. Впечатление - она потеряла власть над собственным телом и умом. Стала воспринимать нестыковки в обстановке само собой разумеющимися, задавание вопросов излишним.
Родилось ощущение: она участвует в каком-то спектакле - не по собственному желанию и без возможности сопротивляться. Играет роль в драме. Нет - в мистерии. Под руководством невидимого режиссера, который держит ниточки управления в руках. Их невозможно не слушаться. Состояние марионетки, бессильной, безвольной, безучастной, управляемой вышестоящим кукловодом.
Постановка, выдающая неправдоподобие за обыкновенность, ненастоящее - за норму...
Ассоциацию со спектаклем усиливала бархатная занавеска в коридор, подвязанная за середину как театральная кулиса. В трактире? Жаннет в своем уме? Она сама в этом не уверена. Нельзя поддаваться. Надо сохранять трезвость.
ebooksa