Бремя Могущества

— Расшифруешь? — недоверчиво повторил он. — Ты что, всерьез собрался прочесть эти каракули?

На секунду глаза Тремейна вспыхнули гневом, но он тут же снова улыбнулся. Улыбка эта была снисходительной и в то же время довольно злой. Гордон не мог припомнить, чтобы его приятель когда–нибудь одаривал его такими взглядами. Да, Тремейна эти два дня, несомненно, изменили, причем настолько сильно, что Гордону это было в диковинку. Все началось именно тогда, когда он впервые прикоснулся к этой книге.

Тремейн выпрямился, дрожащими пальцами взял стакан с водой, стоявший перед ним на столе, и чуть увлажнил свои пересохшие губы.

— Прочесть? Нет. Разве что понять, — тихо ответил он.

— А какая разница?

— О, огромнейшая, — принялся объяснять Тремейн. — Я не могу тебе этого объяснить, Гордон, но если мне все же посчастливится расшифровать, что здесь написано, то тогда мы все сможем. Я уже начинаю понимать, в чем здесь дело, но это пока еще нельзя назвать чтением, понимаешь? Это… это так, будто страницы заговорили со мной.

Гордон чуть наклонился и попытался присмотреться к этим, на первый взгляд, беспорядочно рассыпанным по желтым пергаментным страницам значкам. Для него они были и оставались лишенными смысла закорючками. И он не стремился постигнуть их тайный смысл. Он не хотел и знать о том, что имел в виду Тремейн, утверждая, что, если он сумеет расшифровать книгу, то все будет в порядке.

— Тебе надо кончать со всем этим и отправляться на работу, — сказал. Гордон в последней попытке переубедить его. — Ты просто гробишь себя. Ты хоть в зеркало за эти два дня заглянул?

Тремейн презрительно рассмеялся.

— На свете есть более важные вещи, чем телесное здоровье, Гордон, — ответил он. Ухмыльнувшись, он снова склонился над книгой, и его указательный палец вновь заскользил по строчкам. — У тебя еще что–нибудь ко мне? — обратился он к Гордону, видя, что тот уходить явно не собирается.

Гордон пожал плечами.

— Да… не знаю, — пробормотал он. — Мне это дело не нравится, Тремейн. Эта книга и…

Тремейн поднял на него глаза.

— И?

— Ничего, — смешался Гордон. — В последние дни много странного произошло в городе.

— И ты убежден, что все связано с этим? — Тремейн хлопнул ладонью по страницам и визгливо рассмеялся. Гордон увидел, что зубы Тремейна почернели, сгнили, будто у глубокого старика. — Ты просто безумец, если всерьез так думаешь.

— Да я… ничего я не думаю, — пытался возразить Гордон. — Я только…

— Что «только»? — насторожился Тремейн.

Гордон опустил глаза.

— Ничего, — тихо ответил он. — Ничего. Забудь.