Самым умным оказался кан-ар Савеш, молодой, но ранний, искренне обижающийся, что ему не досталось место Мурсуна.
– Мой кал-ран, наши луки не пробивают их щиты. А если мы подходим ближе, они отвечают залпами арбалетов.
Мурсун зарычал от злости.
– Возьмите лучших лучников! И пробейте их строй! Я не желаю слышать трусливых оправданий, я хочу видеть кровь врага!
Савеш прижал кулак к груди в знак повиновения. Но в черных глазах, глубоко запрятанное, читалось злорадство.
Кал-ран читал эти мысли так же четко, как если бы Савеш произнес их вслух. И не сдержался.
– Если ты, кан-ар Савеш, через час не справишься с врагом, я сам казню тебя! Каган не успеет напиться твоей крови!
Савеш поклонился.
Кал-ран и кан-ар обменялись ненавидящими взглядами, потом Савеш повторно бросил к груди кулак, глядя на кал-рана, мол, твоя воля, и отправился исполнять приказ.
– Может, стоит поднять все знамена?
– Чем тебя не устраивает знамя Аллодии?
Свое Рид пока не поднимал. Ни к чему. А вот знамя Аллодии… вы пришли на нашу землю, вас бьют ее хозяева. Это во-первых.
А во-вторых, как только Рид поднимет свое знамя, по его следу кинутся все степняки. Слишком уж оно приметное, другого такого нет. По забавной иронии судьбы, на знамени маркиза, которого степняки звали «Черным Волком» был изображен – заяц.
Белый и пушистый, на голубом поле.[5]
Как и многие другие звери, на герб заяц запрыгнул случайно.
Давным-давно, когда первый из Торнейских только основал свой род, у него хватало недоброжелателей.
Ехал маркиз однажды по лесу, на дорогу выскочил заяц, ошалел, встал столбиком, маркиз нагнулся, чтобы подхватить его – и аккурат над головой мужчины свистнула стрела.