По минуте на человека, за четыре часа и управятся, и отдохнуть время будет.
Симон разве что головой качал.
Конечно, герои получат и помощь, и уход, и почет, и все, что могут. Жаль, что маршал Иллойский уже ушел, ему было бы полезно знать, что и как. Но вроде бы он собирался к Ланрону, Рид собирался туда же…
Встретятся.
И друг с другом, и со степняками.
И что-то подсказывало Симону, что степняки на теплую встречу жаловаться не будут. Покойники – они вообще тихие, спокойные и никогда не жалуются.
И все равно.
Боги, сохраните Рида Торнейского!
Два храма поставлю! И плевать на расходы!
Еще и люстры закажу аж в Аланее. Слышите? И купола золотом покрою, чтоб, значит, вы не проглядели. Но сохраните маркиза?
Сто пятьдесят два человека.
Усталые, измученные, израненные, чувствующие себя так, что хоть ложись и помирай.
Размечтались, господа!
Ни ложиться, ни помирать отряд маркиза не собирался.
Раз – два, раз – два, мы идем и идем, и идем…
Знал бы маркиз Торнейский Киплинга,[22] точно бы его про себя читал.
Не знал.
От Дорана до Ланрона несколько дней пути. Это верхом.
А когда ты полуголоден, устал, измучен, когда воды – только та, что в ручьях набрали, и ее приходится беречь, когда не на лошадке и по гладкой дороге, а по лесу и на своих двоих – и время увеличивается, и расстояние.