Зеркало войны

– Да. Стопроцентно. Она на пару лет уезжала по распределению, а потом вернулась к матери. Прабабушка болела, ей требовалась помощь.

– Прабабушку звали?

– Мария Сергеевна. Домашкина.

– А прадеда?

– Илья Иванович. Домашкин.

– Если хотите, я попробую проследить вашу родню по архивам.

– Ольга Викторовна, я не могу вас просить ни о чем подобном, – честно сказала Матильда. – Это долго, дорого и тяжело, я догадываюсь. И уж простите, денег у меня нет, а с медальоном я не расстанусь. Бабушка меня тогда с того света пришибет, не задумается.

Ольга Викторовна покачала головой.

– Я не нуждаюсь в деньгах. Матильда, знаете, какая главная беда богатой женщины?

– Как-то не доводилось бывать богатой, вот и не знаю, – отшутилась девушка.

– Скука. Дети выросли. Растения и животные меня не интересуют, благотворительность в нашей стране не развита, работа… Приду я на работу, посмотрю на злобные лица коллег, и что? Понимаете? Рутина. Если у кого-то лишней пары трусов не было, человек может увлечься шопингом, а меня и это не волнует, мне одежда неинтересна. Есть одежда – и хорошо. А менять ее каждый день – скучно. Получается, что я вам даже немного должна. За песни, за то, что жить становится чуть интереснее, за загадку… кстати, вы медальон не открывали?

– Нет. Бабушка не знала, как.

– Правда?

– Отец, наверное, знал, но матери не показывал.

– Хм-м…

Ольга Викторовна повертела в пальцах медальон, а потом кивнула на бардачок.

– Там булавка была, достанете?

Матильда повиновалась.

Кстати, порядка в бардачке не было. Там словно черти пронеслись. Салфетки, чеки, карточки на скидку, даже какая-то иконка… нашлась и булавка. Матильда протянула ее Ольге Викторовне.

Та достала из сумки пакет, подстелила его на колени, и ловко вставила иголку куда-то в медальон.