– Командир! – почти простонал графенок.
– Что бывает за неподчинение приказам в боевой обстановке? – вкрадчиво поинтересовался Рид.
Ансуан вдруг выпрямился. Ухмыльнулся. И как никогда напомнил Стивена Варраста, порождая крамольную мысль – не погулял ли дядюшка лет так двадцать назад с некоей замужней дамой?
Надо бы потом уточнить, если жив останется.
– Смертная казнь, командир.
– И?
– Я – дворянин. И способ казни могу выбрать сам!
Действительно, была такая привилегия у дворян. Рид прищурился.
– И? От старости помереть пожелаешь?
– Нет, командир. Я иду с вами.
Рид только рукой махнул.
– Ладно. Восьмилапый с тобой, подбирай добровольцев. И учти: умрешь – сам убью!
– Сделаю все, чтобы вы не перетрудились, командир, – огрызнулся наглый сопляк, и удрал за дверь. Вот ведь…
Вернувшийся Шарельф покачал головой.
– Жаль мальчишку.
– Не дождешься, старина. Мы еще спляшем на его свадьбе, – отмахнулся Рид.
О том, что надо бы побыстрее разобраться с подкопами, пока не пожаловал Хурмах, Рид не упомянул. Ну, каган.
Ну, пожалует.
Дальше-то что? Самозарезаться из почтения? Чтобы его каганство не перетрудилось?
Ага, обязательно. Только вот помолится сходит, и сразу же. А лучшая молитва – как известно, делом. В храме-то полы протирать всяк дурак может, а ты вот ручками, ручками, а то и ножками, да не сучи, а поработай. И ответят тебе боги. А то как же!