Годсгрейв

– …Сперва не помешало бы принять ванну…

Мия снова кинулась вперед, нащупывая себе путь по скалистому утесу и двигаясь только на звук. Она по-прежнему слышала, как кричит Слезопийца, подстегивая своих, но напрягала слух ради едва уловимого свиста стрел и резкого тренькания тетивы. О, вот и они… и еще раз. Мия поползла вверх и в обход – бесшумная, как очень тихая мышь, которую назначили Мастером тишины в Железной Коллегии.[7]

Еще одна стрела. Еще одно тренькание тетивы. После каждого выстрела Мия слышала тихий шепот и гадала, а один ли там стрелок. Теперь она находилась позади них, спрятавшись за кучкой валунов. И, откинув тени, девушка выглянула из укрытия, чтобы понять, скольких мужчин ей придется убить.

Оказалось, ни одного.

О, несомненно, стрелок там сидел – но не мужчина, а женщина, с коротко стрижеными светлыми волосами и в наряде из серой и пятнисто-коричневой кожи. Каждый раз, когда появлялась возможность выстрелить, она прижимала стрелу к губам, шептала молитву и отпускала ее. Кому бы она ни молилась, похоже, к ней прислушивались – увидев, как Лука мчится к одному из верблюдов, женщина пронзила ему плечо, а затем, когда он пополз обратно к укрытию, еще и голень.

Камень разбил ей череп с первого удара, но Мия стукнула ее еще пару раз по затылку – просто на всякий случай. Женщина осела на землю с гортанным бульканьем, дергая пальцами. Подняв ее лук, Мия натянула тетиву, прицелилась и выстрелила в спину одной из налетчиц внизу.

Женщина подскочила в седле и с криком упала. Ее товарищ это заметил, посмотрел в сторону утеса и тут же свалился с коня со стрелой в горле. Другой налетчик закричал, предупреждая своих: «Берегитесь! Утес! Утес!», и Мия попала ему в бедро и в живот. Из фургона в середине каравана вылетело блестящее отточенное лезвие, чуть не снеся мужчине голову.

Налетчики растерялись: вместе с их лучницей исчез и их план. Слезопийца выстрелила из арбалета и попала в лошадь, скинув ее всадника в песок. Мия убила другого двумя стрелами в грудь. Оставшиеся налетчики подхватили своего товарища, лишившегося коня, и ускакали так быстро, как только могли.

– …Ты отличный стрелок…

Мия посмотрела на тень, сидящую на трупе женщины. Она была маленькой, носила обличье кота и облизывала полупрозрачную лапу полупрозрачным языком.

– Благодарю, – поклонилась девушка.

– …Это был сарказм… – ответил Мистер Добряк. – …Ты позволила четверым из них уйти…

Мия скривилась и показала не-коту костяшки.

– …И пока мы одни, мне, наверное, стоит воспользоваться этим шансом, чтобы снова указать на сумасбродность твоей затеи…

– О да, не приведи Дочери пройдет хоть одна перемена без того, чтобы ты не выносил мне мозг по этому поводу.

Мия вытерла окровавленную руку о штаны мертвой женщины и закинула ее колчан со стрелами на плечо. А затем, держа лук в руке, осторожно спустилась по склону к месту бойни вокруг каравана.

Пленницы по-прежнему жались к своей клетке. Граций, Доггер, Пылеход и Чезаре пали в бою. Лука лежал со стрелами в плече и голени неподалеку от центрального фургона. Мия какое-то время наблюдала, как он пытался встать на ноги, но лишь поднялся на одно колено. Лука не сводил с нее взгляда, ладонью крепче сжимая клинок.

Слезопийцу ранили в ногу. Ее лицо было забрызгано кровью, но руки не дрожали, когда она нацелила арбалет прямо на Мию. Девушка остановилась шагах в сорока от них и подняла лук. Тот был неплохим – из рога и ясеня, с выгравированной на нем молитвой, обращенной к Леди Бурь. С такого расстояния стрела могла бы пронзить даже железный нагрудник.

– Отец хорошо тебя обучил, девочка, – крикнула капитан. – Ты отличный стрелок.

– …Пф-ф-ф… – фыркнула ее тень.