Отец был мрачнее обычно. Конечно, он никогда не выглядел зубной феей, излучающей позитив, но сегодня я точно видела — что-то случилось.
Я не стала спрашивать. Я хорошо знаю папу, поэтому в душу не полезу. Если он захочет, то обязательно сам расскажет мне.
— Я купила кое-что из продуктов на Новый год.
Прошла в кухню и стала загружать морозилку. Папино настроение зародило во мне тревогу, и я постоянно ждала, что отец сообщит нечто плохое.
— Нам надо поговорить, Маша.
Вот оно. Похоже, действительно случилось что-то серьёзное.
Я закрыла холодильник и посмотрела на отца. Он стоял в дверном проёме, опершись плечом на стену и скрестив руки на груди. Улыбнулась. Отец выглядит скорее как спортсмен. Или модель. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица и лёгкой щетиной — он точно не похож на учителя начальных классов. Знаю, что молодые мамы, сотрудницы посольства, чьих детей отец учил считать и писать, не раз звали его на свидания.
Папа никогда не рассказывал, почему выбрал эту профессию, а я не спрашивала. И сейчас, глядя на моего героя, в очередной раз задалась этим вопросом.
— Присядь, — скомандовал отец.
Он оттолкнулся плечом от дверного косяка и подошёл к столу. Дождался, пока я выполню его приказ, и сел напротив.
— Я не буду ходить вокруг да около, Маша, — отец заговорил серьёзным тоном, всматриваясь мне в глаза.
Мне показалось, что я нахожусь на допросе в полицейском участке. Именно так всегда и было, когда я вытворяла что-то нехорошее.
Например, точно так же отец усадил меня напротив и пытал взглядом, когда мы с Ариной в прошлом году сбежали в клуб, куда нас провёл брат подруги Антон. Мы надеялись, что папа останется в неведении… Я до сих пор не поняла, как он узнал.
Но сейчас я точно уверена, что не сделала ничего плохого. И от этого ещё тревожнее.
— Сначала я думал подождать, но сразу после Нового года у тебя начнутся экзамены, и ты должна быть с холодной головой. А оттягивать разговор надолго не хочу.
Я поёрзала на стуле, нервничая, и сцепила ладони в замок, спрятав их под столешницей. Кивнула.
— Ты же знаешь, что в этом году у меня заканчивается контракт? — не то спросил, не то напомнил отец.
Я снова кивнула. От волнения во рту пересохло.
— Новый мне не продлевают.
Как обухом по голове. Кажется, даже перед глазами потемнело. Сердце рухнуло на пол, а потом вернулось обратно — так бывает на американских горках. Я хватала ртом воздух, пытаясь что-то сказать, но мысли никак не хотели оформляться в слова.