– Как вы называете этот хребет? – уточнил Федор у Григория. – Никак. Просто скалы. За ними находился военный городок, в котором повстанцы держали оборону, и скалы хорошо защищали от роботов. С них мы покрывали равнину шквальным огнем, и тут ничего не росло, земля была черная. А сейчас поднимается лес и зеленеет картошка. Это так странно… – Григорий оглянулся, поднял голову и втянул в себя воздух, словно пытался убедиться, что картофельная равнина ему не снится.
В этот момент морщины на его лбу разгладились, глаза стали совсем ясными и светлыми, и Таис подумала, что на самом деле Григорий еще совсем молодой. Наверное. Интересно, он помнит, сколько ему лет?
Федька решительно зашагал к скалам и городу за ними, игнорируя все эти сантименты, и пришлось его догонять. А неугомонный Вар и вовсе подпрыгивал впереди, вертел во все стороны головой и что-то там гикал сам себе. Он в этих местах бывал постоянно, потому ничему не удивлялся, лишь радовался большой и длинной прогулке вместе с людьми.
Таис хмыкнула, подумав, что ведь роботы на самом деле не могут радоваться, и сказала Григорию:
– Ну, пошли вперед, что ли?
– Пошли, – согласно кивнул он и улыбнулся.
Молли как-то странно подняла голову, сощурила милые глазки и спросила, глядя на Григория:
– Ты стал странным. Что-то случилось с твоим чипом в голове, да?
Таис удивленно уставилась на девочку-робота, словно видела ее впервые. Что еще пришло в электронную голову этой малявки?
– Тебя это не касается, поняла? – Грубость в ее голосе прозвучала злым накалом.
А с другой стороны, чего эта пигалица лезет? Зачем вообще увязалась?
Григорий не ответил ничего. Он не слишком придавал значение искусственному ребенку. Пошли вперед, догоняя Вара и Федора, и огромная черная башня надвинулась, приблизилась, и ее угрожающий обломок совсем скоро навис почти над головой.
Не так-то легко оказалось преодолеть так называемые «Скалы фриков». Они действительно были неприступными, и пришлось обходить их там, где плоский валун, лежащий слегка в стороне, поразительно напоминал звериную голову. Время и ветры вымели песок и землю в тех местах, и узкие длинные проходы позволяли продвигаться по одному, удивляя высотой и строгостью отвесных склонов.
– В мое время тут не было проходов, – заметил Григорий.
– Все меняется, – буркнула Таис в ответ.
Федька лишь оглянулся и ничего не сказал. Он торопился, так же как и Вар.
Да и времени оставалось не так много, солнце поднялось над самой головой – маленькое, далекое и не очень-то согревающее. Ветры в здешних местах не дули с такой силой, как на Могильнике: две скальные гряды все-таки их задерживали, и на равнине было тепло.
Но в тени скал Таис начал пробирать озноб. А когда наконец вышли к огромной бетонной площадке, тянувшейся вперед на сотни метров, и вовсе стало зябко. Ветер тут гулял с размахом – резкий и бесшабашный.
Черный потрескавшийся бетон под ногами напоминал почему-то плитку шоколада. Возможно, когда-то он был красивым – кое-где можно было рассмотреть уцелевшие линии цветных узоров, но сейчас это была выжженная пустошь.
– Посадочная площадка, – проговорил Григорий, и лицо его потемнело. – Я не видел эти места. Вот, значит, что они сделали…