- Иное ... - отозвался художник.
Задумчивость, стоявший позади учителя и друга, заметил, как тот вздрогнул.
- Иное ... Но не стоит об этом говорить.
Что-то в голосе Мастера заставило Весельчака пожалеть о своих словах.
Они помолчали еще некоторое время, глядя на город, засыпает, постепенно погружаясь во мрак, медленно подчиняясь власти ночи и отдаваясь в ее бестелесные объятия. Здесь это чувствовалось особенно остро.
- Что ж, друзья мои, - сказал старый художник, возвращаясь к ученикам. - Уже поздно, пора ... С кого начнем? Может, у тебя? - со скрытым сомнения и одновременно с какой-то родительской надеждой взглянул на Замысла.
Тот неохотно кивнул. Он бы вообще не открывал рта - выражаясь, он всегда чувствовал себя неуютно. Казалось, что все мысли куда-то исчезали, как мелочь, когда они наиболее необходимы.
Вот, например, Весельчак ... Как говорил Мастер: «Несмотря на неизлечимую косоглазие в изображении перспективы, он все-таки умеет видеть». Весельчак всегда удавалось вызвать положительную улыбку старого. Ему удавалось сказать именно то, что художник хотел услышать. Задумчивость не понимал, чего именно от него хотят и это его раздражало. Он без особого труда мог воспроизвести с точностью до деталей (даже по памяти) любой пейзаж или натюрморт, который видел хотя бы мельком - причем гораздо более реалистично (почти фотографически) - и лучше владел кистью, чем другие, в том числе и Весельчак. Тогда почему же старый ...
- Ну ... - Задумчивость вздохнул, как человек, сознательно убеждена, что перед ней поставлена непосильная задача (и всего, еще и совсем бессмысленная, на ее взгляд). - Дома ... Улицы ... Фонари ... Я не понимаю! - разозлился юноша. - Черт! .. Ну для чего это все? Разве не важнее точно передавать то, что существует реально? То, что может увидеть каждый, то, что есть! Для чего нужны все эти выкрутасы? Почему я должен что-то придумывать?!
В глазах художника блеснула безнадежность, но он сумел скрыть этот взгляд, отвернувшись в сторону ночного города.
- не выдумывай ... смотри ... Ты думаешь, что живопись умер еще сто лет назад, когда появилась фотография?
Задумчивый промолчал.
- Нет, не умер, - тихо сказал старик. - И этого никогда не случится, пока существует мир, человечество ... и люди, единичные люди, способные делать видимой для каждого скрытую суть вещей. Это творят, в частности, художники. Я надеюсь, ты понимаешь, что я хотел сказать, или когда поймешь ... Ну что ж, давай оставим пока это ... - он повернулся к Весельчака. - Может, тебе удастся ...
- Я вижу огромный пещерный остров. Он населен маленькими суетливыми существами, его построили. Сейчас, с приходом ночи, они разбежались, чтобы спрятаться в многоуровневых пещерах правильной геометрической формы. Каждый в своей собственной дырке. Там они чувствуют себя уютно и безопасно ...
Задумчивость поморщился - опять эти маразмы. Но, похоже, старый именно это и хотел услышать. Как всегда. Парень перевел взгляд с Весельчака на художника, пытаясь рассмотреть выражение его лица. Тот улыбался.
- ... Эти существа. Они изобрели целую кучу всего для удобной жизни, - описывал свое видение Весельчак. - Выстроили уровне дороги, чтобы можно было быстро передвигаться в своих железных ящиках на колесах. Придумали тысячи правил для поддержания порядка, множество способов развлечений и еще ... черт знает сколько всего ...
Весельчак перегнулся через невысокий парапет, глядя вниз:
- Они ... - и запнулся, то там заметив.
... По отвесной стене прямо на него надвигалась странная тень. Уже через секунду стало видно какой-то резко очерченный силуэт. Это что-то цеплялось за выступления оконных рам, балконов, неровностей в стене и перебирала конечностями со скоростью и ловкостью насекомого. Зрелище было абсолютно нереальным. Всего через две секунды это уже настолько близко, что Весельчак мог различить глаза - две бездонные шахты, которые идут в глубину чужого плохого мира - у них таилось какое-то нечеловеческое торжество.
- Господи ... - судорожно выдохнул Весельчак, уставившись в монстра, который приближался. - Господи! .. Это! .. Это! ..