Он должен дождаться своего выхода.
К его ногам подбежала продолговатая серая тень и потерлась боком, требуя кормления. Он уже больше десяти дней забывал о нем заботиться, и Крысенок, не приучен добывать пищу самостоятельно, заметно похудел. Бомж раздраженно оттолкнул ногой назойливую животное и снова пришелся к маленькому квадратного окошка.
Он засиял от радости и взорвался торжествующим смехом, когда увидел как она перехитрила их и заманила в ловушку! ..
Когда машина загорелась изнутри, а потом набрала скорость и взорвалась, врезавшись в дерево, его смех перешел в сумасшедший хохот. Самого взрыва он не мог видеть, зато пламя высветило на мгновение из темноты стремительную сухую фигуру, которая быстро удалялась ...
Сейчас его тайны ничего не угрожало. Но он чувствовал, что вскоре случится еще что-то очень важное - и для тайны, которой он служил, и для него.
* * *
22 октября, 1:04
Отрыватели-Герман провел уже около получаса за кустами напротив своего дома. Пожарные давно закончили работу и поехали, но служба безопасности еще опрашивала свидетелей - хотя очевидцев происшествия самом деле не было. В лучшем случае рассказывали что-то те, кто выглянул в окно находился на улице только после взрыва неизвестной машины.
Еще минут через десять поехал труповоз из городского морга, увозя сгоревшие останки четырех человек, отскоблят из салона и тщательно собрали в радиусе двадцати метров от эпицентра взрыва. Патологоанатомов теперь ждала кропотливая работа, чтобы выяснить единственный вопрос: кто это? Последними, наконец, забрались представители всех служб. Существо, была уже наполовину отрыватели, цеплялась за остатки основы, быстро разрушалась. То, что было наполовину Германом, еще ничего не способным осознать, продолжало оставаться в укрытии.
У дома толпились жители, которые обсуждали событие, не столько всех напугала, сколько внесла разнообразие в серое будничную жизнь - сегодня они косвенно оказались причастными к тому, о чем завтра будут передавать в новостях и писать газеты.
Большое скопление народа и десятки окон светились, отбирали возможность возвращения в Убежище через окно или, тем более, через подъезд. Казалось, это будет продолжаться всю ночь.
Часть сознания, которую отрыватели еще контролировал, изо всех сил пыталась сохранить хрупкое равновесие между черной пропастью разрушения и безумием. Приют был совсем близко, он манил, обещая защиту и спокойствие. Там было безопасно, там ... Но решиться сейчас на вылазку означало открыть себя перед десятками глаз, и тогда уже никогда не найти покоя, даже в Приюте.
Он погибал. Он словно летел в черный колодец без дна с постепенно угасающей светлой точкой где-то там далеко вверху ...
Когда в ближайших домах погасла большинство окон, а на улице оставалось с десяток жителей, он приготовился покинуть свое укрытие. Голос близкого Убежища становился все закличнишим, и уже почти невозможно было сопротивляться ...
Он уже поднялся с земли, намереваясь добраться наконец до заветного Убежища ... и вдруг его ослепило то невыносимо яркое ... Оно бросило его на землю и через мгновение скрутило жестоким пульсирующим спазмом и абсолютной невесомостью. Он мучился под прессом удивительных перегрузок, давили ... швыряли ... разрывали на мелкие куски ... выворачивали мышцы и суставы ... Это напоминало агонию. Отрыватели умирал ...
Я пробуждалось.
Вдруг над ним раздался испуганный детский голос:
- Мама! .. Здесь страшный бука! Ма-моооо! ..
Мальчик лет пяти бежал в маленькой группки людей, которые еще не разошлись.
- Мааа! .. Вон там! ..