С открытого этажом выше окна доносилась веселая песенка «Смоуки» о красивую девушку Алису. Двенадцатилетний мальчик, стоявший у двери салона, в такт музыке стучал обувью о тротуар. Духота была невыносимая. Жгучие солнечные лучи нагревали асфальт дороги, уж размяк.
Мальчик прятался в тонкой полоске тени и часто поглядывал на дверь фотосалона; они время от времени поскрипывали, выпуская посетителей, но каждый раз мальчик разочарованно морщился. Он уже ждал друга добрых полчаса и никак не мог понять, чем вызвана эта странная задержка - неужели, чтобы сделать фотографию, нужно столько времени?
Двери тонко скрипнула на ржавых навесах, мальчик обернулся - и снова досада. Его терпение лопнуло: если его друг сейчас не получится - он сам отправится туда и узнает, наконец, что там происходит.
Вообще-то, он давно уже это сделал, но боялся неприятностей, которые может повлечь за собой такой шаг. В мае он едва не разнес мячом стекло на дверях этого фотосалона. К счастью, стекло не разбилось, а только треснуло, и через три секунды из салона выскочил злющий фотограф, от которого он едва убежал.
После всех этих воспоминаний желание заходить внутрь пропало.
Он вспомнил фотографа. Глаза у него тогда были просто бешеные ...
А может ... - предположил мальчик (и, несмотря на жаркую погоду, вдруг почувствовал холодок по спине) - может, фотограф - маньяк, охотящийся на детей. Или людоед. Хитрый людоед под маской радушного хозяина фотосалона. И никто этого даже не подозревает! Разве взрослые могут что-то заметить или догадаться? Нет, конечно. А он тем временем спокойно похищает детей и, облизывая длинным языком свои острые зубы, улыбается: «Вы никогда меня не поймаете, никогда не догадаетесь, я умнее, чем вы ...» Он обрабатывает детские тела у себя в каморке или в фотолаборатории (ведь там темно, и кроме него туда никто не заходит, вот!) маленькой кухонным топориком, а потом ... Нет, еще, пожалуй, он все это фотографирует (ну да, конечно, он же фотограф!). Боже, неужели его друг сейчас умирает (или уже мертвый!), А он стоит здесь и просто ... Ведь тот даже не догадывается, что фотограф ... каннибал, как говорил его отец. Заманил доверчивого мальчика в темную лабораторию. Там, в тусклой кроваво-молочной мгле от фотолихтаря свисают с потолка змеи негативных пленок, извиваясь, словно живые. «Хочешь посмотреть, как я это делаю?» - льстивым голосом спрашивает фотограф. И пока ребенок удивленно рассматривает различные хитрые приспособления, он тихо крадется к столу и выдвигает ящик. Его глаза ярко блестят тем же светом, и фотолихтар; по уголкам рта начинает течь слюна. Он облизывает острые, как у акулы, зубы и продолжает улыбаться. Затем достает из ящика свою любимую топорик, тихо приближается сзади к ... (его друга!) ... И! ..
Двери протяжно заскрипела.
Мальчишка обернулся и облегченно выдохнул:
- Ну, наконец-то! А я уже думал ...
Геру заметно покачивало, его лицо было бледным, словно покрыто слоем воска; в руках болтался небрежно скомканный школьный пиджак.
- Ну и вид у тебя. Сколько мне здесь торчать? Скоро корни пущу!
- Только не ной. Мне было хуже, - хрипло проговорил Гера.
Выглядел он ужасно.
- Это ... фотограф? - глаза вторая расширились. Но что-то ему подсказывало, что фотограф все-таки здесь ни к чему.
- Что? Да нет ... - Гера отмахнулся свободной рукой. - Меня почему-то стошнило. Пришлось посидеть. А фотограф так испугался, что уже хотел вызвать «скорую». Вообще, хороший дядя. Зря ты ему тогда стекло разбил. Воды мне дал, - Гера взыскал с шеи пионерский галстук и засунул в карман.
Вспомнил при этом родителей, настояли сделать портрет на память. «Геро! Как ты не понимаешь, это же останется на годы », - говорила мать. «Я до сих пор жалею, что не сделал фото в твоем возрасте, - поддерживал ее отец».
И вот, летние каникулы еще не закончились, а он должен натягивать, как идиот, школьную форму и сунуть в какой фотосалон (только бы не встретить по дороге знакомых!), К тому же, в такую духоту!
Друзья поплелись по улице.
- Может, это из-за жары? - предположил товарищ.