И они собрали круг старейшин снова. Раз за разом отбрасывая девочку в туман, на изнанку. Раз за разом закрывая и путая путь. Раз за разом, но она упрямо шла на свет источника, чтобы умереть.
— Правильно, что не отдала, — вместо трубки, старуха вытащила из кармана холщевый мешочек с четкими гранями. Пирамидка, которую привезла Марта. Светлые змеи и так вьют клубок вокруг, и так и рыщут.
“Отдаст, но не сейчас” — Сейла тяжело вздохнула. Девочка и так дрожала, как натянутая струна цитры, и не верит им. «И нет, она не скажет», — старуха запрятала мешочек с пирамидкой Марты поглубже в карман.
Я жевала вяло. Заставляла себя проталкивать кусок за куском. Обычно сладкая до приторности пахлава — горчила. И царапала горло — почти, как песок.
Волосы пахли маслом, и едва заметно — дымом ночных костров и кровью, и я никак не могла отделаться от этого запаха, хотя мылась уже дважды. По-военному быстро, но — дважды! Переведя весь запас гостиничных притираний, положенных на отдельный альков. Купальни — выше всяких похвал. Какой счет выставит гостиничный двор сиру Фейу за трату ценных ингредиентов — меня волновало мало.
— То есть, вы хотите убедить меня, что всю ночь провели в храме? — я знала этот тон Претора. Он не поверил мне ни на миг.
— Убеждать не в чем. Я настаиваю на том, что всю ночь провела в храме. Почти всю, — уточнила я, стерев крошки салфеткой с краешка губ. — С того момента, как… мое сердце было разбито вдребезги.