Игра

— Барахолка, — пояснил Игорь, точно нечто само собой разумеющееся. — В первой половине дня они тут всегда стоят, до самых холодов. Неужели ни разу не забредал?

Саша покачал головой. Ему эта пестрая толпа показалась чуть ли не пришельцами из другого измерения — настолько они были неуместны здесь и сейчас, в сочетании с разговорами о вампирах и тонким запахом кедра.

— А зря, тут иногда такие амулеты попадаются — аж в руки брать страшно, — прокомментировал Игорь. — Так вот. С помощью зрения человек получает до восьмидесяти процентов информации о мире. И когда по зрительному каналу начинает поступать дополнительная информация, да еще и противоречащая привычному описанию мира, канал перегружается, и начинает вырубаться либо зрение, либо мозг. Знаешь, какая самая главная в нашей работе опасность? И какое самое распространенное профессиональное заболевание?

Вопрос был явно риторическим, так что Саша ограничился вопросительным взглядом.

— Крыша у нас едет, — сказал майор и бегло улыбнулся. — Это самое главное и самое сложное — не по астралам шататься, не с тварями да вампирами сражаться, а в психушку после этого не угодить.

Саша молча кивнул. Как ни странно, это заявление Рогозина было вполне созвучно его мыслям. Он и сам не далее как утром испытывал смутные опасения по этому поводу.

— Мне повезло — у меня только зрение пострадало, — невозмутимо сказал Игорь. — Отсюда и очки.

Саша покосился на него — сейчас-то майор был не в очках.

— Ну, или линзы, — продолжил тот. — Сейчас потихоньку выправляется, я работаю над этим. А когда-то пришлось из-за этого срочно переквалифицироваться из оперативника в штабную крысу. И ведь физически-то все было в полном порядке, вот что обидно. А дело вот в чем — на самом деле, информация поступает не через наши обычные органы чувств. Стройной теории сверхчувственного восприятия до сих пор нет, но пока мы ориентируемся на допущение о том, что есть некие… полевые структуры. Говоря проще, биополе. Многослойное. У человека есть тело физическое, потом астральное, ментальное, атмическое, бодхическое… без шпаргалки в них все время путаюсь, если честно. В общем, восприятие интересующих нас феноменов происходит где-то не на физическом уровне. А когда оно транслируется на физический, вот тут и начинаются «глюки»… На самом деле, перенаправить эту информацию можно на любой канал — не только зрительный. И, как показывает опыт, лучше как раз не на зрительный… Когда меня обучали, этого еще не знали. Открытие, можно сказать, оплачено жизнями не одного спятившего на работе сенса. Видишь «картинки» — кажется, все просто и понятно… а потом эти картинки начинают на пустом месте генерироваться. Слишком много их становится. Они закрывают реальный мир, понимаешь?

Саша заметил, что майор несколько разнервничался — даже дыхание сбилось. Как будто вспомнил что-то неприятное. Машину он уже припарковал во дворе высотного здания, не очень-то походившего на жилое. Но выходить пока не спешил — видимо, хотел сначала закончить разговор.

— Тебе нужно учиться воспринимать информацию иначе. Кожей, слухом, как угодно. Хотя слух — тоже довольно опасно. Проще сновидцам — во сне зрение не перегружается. Но у них свои заморочки… легко перепутать сон и реальность. Некоторые с балкона шагают, думая, что спят… а левитировать-то наяву сложнее.

— Я понимаю, — искренне сказал Саша. — Я только не очень представляю, как это — по другим каналам… ощущать.

— Синестезия, слышал такое слово? — Игорь наконец выбрался из машины, и Саша последовал за ним. — Люди слышат цвета, видят звуки и обоняют абстрактные идеи… Под ЛСД такое — норма, но мы обойдемся без «кислоты», я тебе не Дон Хуан, а государственный служащий, нам кактусы всякие по имиджу не положены…

Он набрал код на домофоне, и через полминуты кодовый замок запищал, пропуская их в подъезд. Странно, но никто не удосужился поинтересоваться по домофону, кого же черти принесли, ну или что там положено ворчать в трубку обитателям таких вот сырых и мрачных домов? Саша с удивлением рассматривал стены подъезда, едва ли не мхом покрытые, и необычайно высокие потолки.

— Тут везде потолки высокие, дома старые, купеческие еще, переделывались под коммуналки когда-то, — объяснил Рогозин, взбираясь по лестнице. — Так вот, чувствовать можно как угодно… достаточно стандартный набор — ощущение тепла-холода, сам так работаю. Тепло — живой объект, холод — неживой, но опасный…

Если принимать систему «тепло-холодно», то в этом подъезде, судя по температуре воздуха, обитал некто неживой и опасный. И крайне нечистоплотный, язвительно подумал Саша, принюхиваясь.

Они прошли по длинному коридору, повернули, поднялись еще по какой-то лестнице. Где-то залаяла собака, судя по голосу — мелкая и противная, из породы комнатных игрушечных спутников блондинок.

— Ты скажи мне, ты как к сексуальным меньшинствам относишься? — неожиданно спросил Игорь, останавливаясь перед одной из дверей.

Саша от неожиданности споткнулся и чуть не прикусил язык. Ничего себе смена темы, называется.

— Ну… толерантно, — пробормотал он, растерявшись. Как-то не задумывался он на эту тему в своей жизни. Других хватало. Ну, ходят себе на гей-парады, и пусть…