Парк юрского периода

– Да, действительно. И зачем же? – спросил Грант.

– Никто не знает. Но они отправили туда еще и аппараты «Худ». Это беспокоит меня еще больше, – продолжал Моррис. – «Худ» – это автоматические генные секвенсеры, машины, которые сами подбирают генетические коды. Они настолько новые, что их пока еще даже не внесли в каталоги ограничений. Любая генетическая лаборатория с радостью заполучила бы такой аппарат – но не каждый может позволить себе его купить. Стоимость этой штуки – полмиллиона долларов. – Моррис порылся в бумагах. – Так вот, похоже на то, что «ИнГен» завезла на свой островок в Коста-Рике аж двадцать четыре секвенсера «Худ»… И снова они сказали, что техника предназначена не на экспорт, а только для внутренних нужд фирмы. И Управление по перевозкам техники ничего не смогло с этим поделать. Официально они не имеют никакого права контролировать использование вывезенной техники. Но совершенно ясно, что «ИнГен» основала на своем уединенном островке в Центральной Америке одну из самых мощных в мире лабораторий генетической инженерии. И это – в Коста-Рике, в стране, где нет практически никакого государственного контроля за подобными предприятиями. Знаете, такое уже бывало и раньше.

Действительно, бывало, что американские биоинженерные компании работали в других странах, где их не стесняли такие строгие запреты и ограничения, как в Америке. Самый вопиющий случай, рассказал Моррис, произошел с бешенством в «Биосине».

В 1986 году генетическая корпорация «Биосин» из Купертино исследовала на одной ферме в Чили свойства полученной генно-инженерным способом вакцины против бешенства. Они не поставили в известность об этом ни правительство Чили, ни работников фермы. Просто взяли и пустили вакцину в действие.

Эта вакцина содержала живые вирусы бешенства, генетически модифицированные так, что они должны были утратить вирулентность – то есть предполагалось, что эти вирусы не заразны. Но вирулентность новой вакцины не была проверена, и сами сотрудники компании не знали наверняка, сможет вакцина вызвать бешенство или нет. Хуже всего, что вирус был видоизменен. Обычно бешенством можно заразиться только при укусах больного животного. Но биосиновский вирус получил способность проникать через альвеолярный барьер, и инфекция теперь могла передаваться просто при вдыхании зараженного воздуха. Сотрудники компании «Биосин» перевозили новую живую вакцину в Чили на обычном рейсовом самолете, в обычной багажной сумке. Моррис часто с ужасом представлял, что могло бы случиться, если бы капсула с вирусами ненароком разбилась во время перелета. Все, кто был в самолете, заразились бы бешенством.

И такая возмутительная, преступная безответственность осталась безнаказанной. Против компании «Биосин» не было предпринято никаких санкций. Чилийские фермеры, которые, сами того не зная, рисковали жизнью, работая со страшной вакциной, были просто невежественными крестьянами. У правительства Чили имелись другие, более важные заботы – как раз приближался очередной экономический кризис. А американские власти по закону не имели права вмешиваться. Поэтому Льюис Доджсон, генетик, который руководил исследованиями той вакцины против бешенства, до сих пор спокойно работает в компании «Биосин». А «Биосин» и сейчас так же преступно небрежна и безответственна, как прежде. Более того, прочие американские компании тоже кинулись открывать исследовательские центры в других странах – там, где на генетические разработки смотрят сквозь пальцы. В таких странах, которые считают генную инженерию всего лишь одним из видов современных высоких технологий и с радостью приветствуют ее развитие на своей территории, совершенно не думая об опасности, которую таят в себе генетические исследования и разработки.

– Именно поэтому мы и начали расследование по делу компании «ИнГен», – сказал Моррис. – Примерно три недели назад.

– И что же конкретно вам удалось выяснить? – спросил Грант.

– Очень немного, – признался Моррис. – Когда я вернусь в Сан-Франциско, нам, скорее всего, придется прекратить расследование за отсутствием доказательств преступления. И, наверное, у меня больше нет к вам вопросов… – Тут он вдруг перестал рыться в своем кейсе и спросил: – Кстати, профессор, а что означает этот термин – «ювенильное гиперпространство»?

– Это просто красивое название для моего доклада, – сказал Грант. – «Гиперпространство» – это термин для обозначения многомерного пространства, такого, как в объемном тетрисе или трехмерных крестиках-ноликах. Если вам нужно полностью описать все повадки животного – где оно ест, спит, передвигается, – то лучше всего поместить животное в соответствующее многомерное пространство, модель естественной зоны обитания этого животного. Некоторые палеонтологи судят о повадках ископаемых животных по экологическим условиям, в которых они обитали. Так вот, мое «ювенильное гиперпространство» достоверно описывает все повадки молодых динозавров – но только если очень сильно поверить, что все так и было на самом деле.

В дальнем конце трейлера зазвонил телефон. Элли подняла трубку.

– Прямо сейчас он занят, у него деловая встреча. Вы не могли бы перезвонить чуть позже? – сказала она.

Моррис захлопнул кейс и поднялся:

– Спасибо вам за помощь и за пиво.

– Всегда пожалуйста, – ответил Грант.

И они с Моррисом пошли к двери.

– Хаммонд когда-нибудь заказывал у вас какие-нибудь физические материалы с этих раскопок? Кости, или яйца, или еще что-нибудь подобное?

– Нет, – ответил Грант.

– Доктор Саттлер упомянула, что вы проводите здесь какие-то генетические исследования…

– Это не совсем так, – сказал Грант и пояснил: – Когда мы добываем ископаемые останки, которые сильно повреждены или еще по каким-нибудь причинам не годятся для музейных экспозиций, мы отсылаем их в лабораторию, где эти кости перемалывают и пытаются извлечь из них протеины. Потом протеины идентифицируют, а отчеты по идентификации присылают обратно к нам.