— Кем она занята?
— Ледуамэнем и Цэем Мэем. Но они там продержатся недолго: бароны уже окружают столицу, так что грядёт осада. Гавань наполняется боевыми судами. Говорят, жреца Наито и лорда Зиана казнили распиливанием, предварительно лишив коленных чашечек, носов, ушей, стоп и кистей.
— Ты прекрасно осведомлён.
— Слухи, мой господин.
— Значит, мятежные феодалы и соседские царьки скоро вцепятся друг другу в глотки, — Гинзабуро удовлетворённо покачал головой. — Но эта падаль не для них.
Они с Пак-Ленем двинулись по широкой аллее, на сторонах которой высились трёхметровые статуи воинов, вооружённых тулварами, секирами, копьями, арбалетами и боевыми молотами. Когда-то они символизировали добродетели и считались стражами, отгоняющими от обители злых духов.
В монастыре было очень тихо, монахи куда-то подевались — всё словно вымерло.
— А что говорят в народе? — спросил Гинзабуро.
— Ждут законного наследника, — ответил Пак-Лень. — Ходят слухи, что только он, наместник богов, может изгнать иноземных захватчиков, усмирить баронов и избавить страну от заразы.
— И это правда, — с улыбкой кивнул Гинзабуро. — Как ты считаешь, мой старый добрый Пак-Лень, пришла ли пора мне, единственному законному наследнику, которого все так жаждут увидеть на троне, принять власть?
— Думаю, время настало, мой господин! — отозвался старик торжественно. — Едва ли можно выбрать лучший момент.
Он раздвинул сухие губы в подобострастной улыбке, обнажив крупные жёлтые зубы. Лицо его при этом сморщилось, как сухофрукт.
— Что ж, и мне так кажется, — Гинзабуро поднял руки и коснулся чёрной повязки. — Она долго служила мне, — проговорил он, одним лёгким движением распуская узел на затылке.
Старый слуга отступил на шаг и с благоговением наблюдал за своим господином.
Повязка упала на гравий аллеи, и Гинзабуро медленно поднял веки. Несколько раз моргнув, он прищурился и взглянул на рассветное солнце. В узких зрачках отразились розовые дрожащие точки.
Гинзабуро повернулся к Пак-Леню.
— Как тебе мои новые глаза?
— Теперь голубые, господин, — отозвался старик, почтительно склонившись.
— Да. Голубые, — повторил Гинзабуро и усмехнулся. — Видят даже лучше прежних.
Он взглянул на ряды каменных воинов и резко вскинул обе руки. Шагая по аллее, он начал читать древнее заклинание, и спустя несколько мгновений истуканы вздрогнули, затрещали, во все стороны брызнули каменные осколки: по статуям побежали бесчисленные трещины, гранит отваливался кусками, обнажая сверкающую сталь доспехов. Глаза